Моя жизнь среди евреев

То есть возник взаимный интерес. В том числе, и даже особенно, у евреев. Русские евреи были нарасхват. Эйфория по случаю исчезновения «железного занавеса» по обе его стороны била фонтаном. Людей возили. Оплачивая гостиницы и билеты. Давали суточные. Платили за выступления гонорары. Небольшие. Но в валюте. Которой они большей частью до того в глаза не видели и в руках не держали. Кормили. Водили по достопримечательностям. И, главное, на них смотрели. Слушали. И с каким интересом!

Хотя на одного умного и действительно заслуживавшего всего, о чем сказано выше, и даже больше, во всей этой толпе приходился пяток авантюристов, пара аферистов и полсотни обычнейших ничем не примечательных личностей. В любой провинции, европейской или американской, таких пруд пруди. В чем спонсоры довольно быстро разобрались. Перейдя к простым, не замешенным на сантиментах отношениям. Не имевшим ничего общего с ностальгией по давно утраченным братьям и сестрам. Которые, волею судеб, пришли к порогу с раскрытыми объятиями.

…А также с пустыми чемоданами. Не зря родню из СССР недавние эмигранты, успешно укоренившиеся на новом месте, невежливо, но точно прозвали «пылесосами». Поскольку выгребалось ими все, что можно, подчистую. Для оставшихся дома близких и ведения домашнего хозяйства. Включая детские игрушки и основные продукты питания. В Союзе в последние годы его существования полки магазинов были пусты, как графа «семейное положение» в паспорте у старой девы. Да и после завершения этого существования тоже.

Что до местных еврейских лидеров, не обремененных дружбой или родственными отношениями, там было еще проще. Что-то вроде на первый-второй рассчитайсь. Группа номер один. Алия. Естественно, в Израиль. Группа номер два. Эмиграция. Тут сложнее. В основном в Америку. Но и в Канаду, Германию, Австралию. Даже в Новую Зеландию. Плюс кое-кто умудрялся остаться в Австрии, когда через Вену еще шел транзит. Или в Италии. Когда транзит пошел через Ладисполи. И даже зацепиться в Финляндии или Великобритании.

И группа номер три. К которой, собственно, автор и весь Ваад принадлежали. Эти никуда не ехали и даже пытались что-то еврейское там, где находились, построить. Люди, с точки зрения западных евреев и израильского начальства, были странные. Но при правильном подходе годные к делу. Некоторых из них можно было показывать на Западе. Или в том же Израиле. Чтобы наглядно объяснять донорам, зачем, собственно, нужны Лишка, Сохнут, Джойнт, ХИАС, Найана и прочие еврейские структуры, русскими евреями занимавшиеся.

При этом помянутые структуры жестко конкурировали между собой. И друг друга по возможности и с переменным успехом душили. Чего советские евреи, как предмет их заботы, не понимали и понять не могли, оставаясь под остаточным впечатлением от советской власти. Которая так прессовала подведомственных ей евреев, что умудрилась выработать у них чрезвычайно редко встречающуюся в еврейском мире национальную солидарность. Настоящую. А не в виде деклараций, заверений и красивых, ничего не значащих фраз.

Ну и, наконец, на этих, которые пока никуда не ехали, можно было опереться на местах. Благо своих офисов в границах бывшего СССР поначалу не было ни у кого. Ни у американских организаций. Ни у международных. Ни у израильтян. А работы, в том числе с желающими эмигрировать – неважно, куда именно, было навалом. Что позволяло местным организациям внести посильную лепту в общее дело. Благо они были нейтральны. Исходя из своего опыта общения с властью, поддерживали любую еврейскую активность. И не видели противоречия в общинном строительстве, алии и эмиграции.

И то, и другое, и третье было в еврейских интересах. Значит, заниматься нужно было всем. Одновременно. Посильно помогая зарубежным коллегам, которые сами поначалу мало что могли. Вот, в итоге, на местных активистов вся техническая деятельность этих коллег и была с успехом перевалена. Что, помимо прочего, по представлению еврейских чиновников, давало возможность как-то контролировать происходящее. И, при случае, стравливать одних аборигенов с другими. Как это продемонстрировали, пытаясь конкурировать с Ваадом, двое еврейских лидеров той поры – Энгель и Городецкий. Люди яркие. Не без организационных способностей. И люто не желавшие работать ни в какой команде. Если только эта команда была не их. Лично.

Не то чтобы Ассоциация иудаики и чего-то там еще – кажется, еврейской культуры – Валеры Энгеля или Сионистская федерация Левы Городецкого могли с Ваадом что-то сделать. Хотя нервы портили. И, как сегодня, по прошествии двух десятилетий, ясно, были не более чем инструментами в руках профессиональных израильских аппаратчиков. Частично из Лишки. Частично из структур ее конкурента, Сохнута. Которые с автором и его коллегами по Вааду вели непримиримую позиционную войну. Поскольку никакая еврейская эмиграция из СССР, кроме алии, их не устраивала. Еврейская общинная жизнь в разваливавшейся на глазах стране представлялась абсолютной чушью. В лучшем случае. Или смертельной ловушкой. В худшем.