Моя жизнь среди евреев

Причем в общении с людьми Леня был чрезвычайно хорош. Поскольку справедливость почитал высшей добродетелью, а бюрократию и бюрократов ненавидел. Генетически. На уровне инстинкта. Что крайне благотворно сказывалось на всем, чем он занимался, убивая формализм на корню. И оживляя то, что его в данный момент интересовало, до крайности. К слову, был он из «птенцов гнезда Сокола». Поскольку в Вааде появился как активист МЕКПО, которым полковник Сокол руководил. Но, в отличие от самого полковника, отличавшегося характером скандальным и сквалыжным, быстро стал всеобщим любимцем.

Спокойный треп об интересном и возвышенном двух дежурных в крохотной комнатушке театра «Шалом», одной из трех, где тогда размещался Ваад, был прерван приходом человека. Человека раздели, усадили и вручили чашку чаю. После чего он разложил на столе бумаги и заговорил. Примерно через две минуты стало ясно, что посетитель – не просто посетитель. А большой оригинал. Затейник. И, не исключено, хахам. Что в переводе с иврита – мудрец. Или даже Хахам-баши. Как называли в Оттоманской Порте главу еврейской общины. Даже если был он туп как каллипринский дуб. И назначен главой общины по протекции старшего евнуха султанского гарема. Но тут гарем был явно ни при чем.

Гость принес разработанный в деталях план создания Союзной Еврейской Социалистической Республики. Шестнадцатой в составе СССР, который еще существовал. С проектом ее размещения на местности, в пределах границ страны. Что интересно, проект напоминал историю про «Польску – от можа до можа». Так как выделенная евреям территория шла от Балтийского моря до Черного. Или, если угодно, от Черного до Балтийского. Такой вот полный бред. Но красивый.

План территориального передела страны под размещение принесенной идеи был калькирован. Нарисован на прозрачной копировальной бумаге черной тушью. По всем правилам. Проект на двух десятках страниц машинописного текста сопровождался примерным бюджетом. Впечатление от пояснительной записки несколько смазывали правки, внесенные от руки. Нормальная типовая работа пожилого советского инженера. Со всей присущей этой категории людей упертостью набросившегося на очередную мировую проблему. Которая, на свою беду, его заинтересовала.

Беседу, как человек более вежливый и склонный к логическому мышлению, вел Ашкинази. На предъявленной к ознакомлению схеме размещения будущего дома советского еврейского народа, территория, которую предлагалось под него выделить, пролегала длинной тонкой и чрезвычайно извилистой колбасой. По форме – то ли бычий цепень в развернутом виде. То ли что-то еще более непотребное.

По содержанию эта геополитическая чушь захватывала примерно поровну территорию РСФСР и других союзных республик. Как будто бы по западной границе России прошлись плугом и от него в обе стороны легли отвалы. И вот, по их границе… Впечатление это производило чудовищное. Дилетантизм автора зашкаливал. Но автор лучился и квохтал, как несушка над первым в ее жизни снесенным яйцом. Было ясно, что сам себя он за проделанную работу чрезвычайно уважает. И не уйдет, пока ему клятвенно не обещают реализовать проект всеми силами еврейского народа. Ни на что несмотря и невзирая. Как там было, в «Семнадцати мгновениях весны»? У дамы-математика с лисой? «Скажи: «чтоб я сдох». – «Чтоб я сдох», – послушно произнес Штирлиц».

Автор и его друг-дежурный в принципе готовы были пообещать посетителю что угодно, чтобы он ушел. Но пассажир был тверд принципами и несгибаем духом. Он не хотел уходить. Он хотел общаться. И тогда Л.А. нашел, как ему казалось, верный подход. С ласковой улыбкой, обычно обращаемой им к двум дочерям, когда они по малолетству не хотели идти спать, он начал искать явные проколы, чтобы не мытьем, так катаньем выпроводить товарища из помещения. Например, исправлять и дорабатывать.

Заметив в северной части предъявленных на обозрение шпионских крок жирную точку с названием, он это название прочел. И удивленно спросил: «А что у вас, собственно говоря, тут делает Псков?! Который вроде никогда ни в какую черту оседлости не входил?» Ответ был прост: «А на Руси жидовствующие были? Были. И где они теперь? Ну, вот. Пусть возмещают». И ведь не придерешься к логике. Обо всем подумал человек.

Поскольку с иллюстративной частью не прошло, решили подойти с другого конца. Бюджет обычно является узким местом любого проекта. Взялись за бюджет. И не то чтобы сильно испугались – все-таки двое крепких мужчин против одного. Если что не так, можно попробовать скрутить. Но обеспокоились. Бюджет состоял ровно из одной страницы. На которой был напечатан длинный список стран. Против каждой из них стояли проценты. Два процента. Три. Иногда один.