Моя жизнь в Мокше

Хор рецитировал слог «ом», звучащий без пауз и порождающий непрерывную звуковую вибрацию. Мне удалось втиснуться в круг между субтильной девушкой и долговязым юношей, заглушающим окружающих своим утробным басом. Пробежав взглядом по кругу, я увидел Шанти, сидящую с самозабвенным видом. Ее глаза были закрыты, и мне тоже пришлось зажмурить свои, чтобы сохранить концентрацию. На время она пропала из поля зрения, а когда ритуал завершился, я замешкался у выхода, пытаясь достать свой рюкзак, и окончательно потерял ее из виду. Выйдя из шатра наружу, я оказался в темноте, незаметно опустившейся на поляну. Местами пространство освещал электрический свет, пробивавшийся из шатров, а кое-где из темноты вырывалось пламя костров, обозначивших места стоянок.

Искать Шанти в ночном лесу было бессмысленно, поэтому я решил поставить палатку на каком-нибудь освещенном месте и направился вглубь опушки мимо палаточных лагерей. Замедлив шаг около одного из них, я принялся аккуратно перешагивать через веревочные растяжки и услышал оклик. Посчитав его достаточным поводом для начала общения, я приблизился к костру. — Намасте, — приветствовали меня сидящие у костра люди. — Намасте, люди добрые, — ответил я по старой мокшанской привычке. Мои слова были встречены одобрительными улыбками и новые знакомые предложили мне присоединиться к их кругу.

Я пристроился у костра с чашкой чая, наполненной из коптящегося в дыму сосновых поленьев кана, и вскоре собравшиеся продолжили разговор, прерванный моим появлением. Тема беседы вызвала во мне живой интерес — она касалась этимологии слова «кама», давшего имя фестивалю. В буквальном переводе «Кама Даршан» следует понимать как «Встречу на Каме», но «даршан» в индуистской традиции обычно происходит с божеством, и Кама — бог любви, также хорошо подходил здесь по смыслу. В индийской мифологии Кама относится к числу полубогов, но в «мире желаний», где мы живем, он является глубинной и всепроникающей движущей силой.

Беседа постепенно переходила в игру в ассоциации. Вслед за Камалокой пришла на память Камасутра. По кругу пошел пакет с печеньем, кого-то посетила мысль открыть банку сгущенки. Я решил поделиться своими запасами и, порывшись в рюкзаке, извлек оттуда банку со сладким лакомством. — Давай ее сюда, я открою, — обратилась ко мне миловидная девушка, которую звали Лакшми. Приняв сгущенку из моих рук, она поинтересовалась: — Ты один сюда приехал? — Да, мне нужно найти своих друзей, они должны быть в лагере Свами Шанкары, — ответил я. — Найдешь его завтра, какие проблемы, — с уверенностью сказала Лакшми.

После этой фразы я решил вкусить сладость походного сна, и начал искать подходящее место под палатку. Давала о себе знать усталость после долгого пути. Сон пришел быстро, хотя место оказалось не очень ровным — то и дело в бока упиралось что-то твердое. Наутро я проснулся рано и, выглянув наружу, увидел, как лучи солнца пробиваются сквозь кроны деревьев. Костер испускал тонкие струи дыма, поднимающиеся вверх по одному из падающих лучей. Появилось желание размять конечности, и я решил прогуляться к реке. Вода в Каме была прохладной, а течение быстрым. Солнце еще не успело прогреть воздух, и я не решился снять одежду, чтобы совершить омовение, ограничившись умыванием лица.

Найдя небольшую утоптанную площадку возле купальни, я занялся йоговской практикой, подзабытой в последнее время. Тело гнулось с трудом, в мышцах не хватало гибкости, и с непривычки слегка кружилась голова. За этим занятием меня застала Савитри, спускавшаяся к реке с большим походным котлом в руках. — Ом намо Нараяна, — сказала она. — С приездом! Я приветствовал ее в ответ, отвесив земной поклон и прогнувшись до пределов своих возможностей. Савитри усмехнулась, зачерпнув воды в котел, и принялась отмывать его речным песком. Поспешив закончить свою утреннюю гимнастику, я поинтересовался, где находится их лагерь, для убедительности добавив, что ищу место для стоянки. — Здесь, неподалеку, — махнула рукой Савитри. — Иди за мной.

Мы проследовали через заросли кустарника и, миновав пару лагерей, зашли в рощу орешника, за которой открылась уютная поляна. Я предвкушал встречу с Шанти, но, как выяснилось, она ушла на утреннюю практику, и теперь мне предстояло знакомство с лагерем и его обитателями. На поляне был установлен большой белый шатер, вокруг него располагалось несколько палаток, еще несколько стояло поодаль, в тени ореховых ветвей. На ветвях были развешаны разноцветные флажки, а входы в шатер закрывали длинные индийские полотна. Савитри принесла котел к костру, где сидели двое молодых людей, перебиравшие пакеты с едой и, видимо, собиравшиеся готовить завтрак. Я подошел к ним, представился, сложив руки в «намасте» и присел на корточки. Молодые люди отвлеклись от своего занятия и окинули меня взглядом.