Моя жизнь в руинах

– Вообще-то у него есть имя, – строго сделала замечание бабушка, хотя она первая назвала их единственного постояльца Майором. – И, развивая тему имен, как тебя зовут, юная мисс? Раз уж Подриг растерял все свои хорошие манеры на поле, пока играл в регби, мне приходится спрашивать самой.

Я протянула ей руку.

– Я Валери Стивенс.

Ее рука оказалась твердой и мозолистой, а рукопожатие таким крепким, что она чуть не сломала мне руку. Я приложила все силы, чтобы не поморщиться от боли.

– Ты из Канады, – сказала она.

– Нет, из Америки, – уточнила я. – Из Филадельфии. Но живу я в Нью-Йорке.

Или жила.

От моих слов глаза ее сузились. Мой ответ ее не сильно впечатлил. Уже не в первый раз я чувствовала некоторую неприязнь после того, как говорила, откуда я.

– Ясно, – осторожно произнесла она и перевела свой острый взгляд на Подрига. – Где ты ее нашел? Я что-то не припомню, чтобы ты привозил домой девушку, а уж тем более американку. Ты что, промышляешь похищением туристок?

Что-то вроде того.

– Может быть, мы переберемся в тепло и там продолжим знакомиться? – ответил Подриг. – И кстати, почему ты меня не обнимаешь?

Он осторожно своими огромными ручищами обнял бабушку, и от этой сцены у меня защемило в груди.

– Ох, – сказала она, когда наконец выбралась из его рук. – Ты что, решил меня задушить?

Она отошла в сторону и направилась к двери.

– Ладно, входите. Я заварю чай.

Мы вошли в дом, и меня мгновенно обдало теплым воздухом. Внутри дома стены также были выложены из камня и выкрашены в белый цвет, пол был деревянным, везде стояли милые безделушки, а на полу лежали коврики.

– Вешай пальто на крючок и разувайся, – скомандовала она, жестом указывая на мои ботинки. – Надевай тапочки, юная леди. И ты, молодой человек, тоже.

Я повесила пальто и расстегнула ботинки, потом взяла пару вязанных вручную тапочек, которые в большом количестве стояли в ряд на скамейке. Здесь были все размеры и цвета. Я выбрала темно-зеленые, а Подриг, к моему удивлению, надел ярко-розовые.

Я захихикала, а он пожал плечами:

– Мне по размеру подходят только эти. Уверен, что бабушка специально решила так надо мной пошутить, но она в этом не признаётся.

– О чем это вы болтаете? – спросила она, уйдя за угол. – Если думаете, что я плохо слышу, то ошибаетесь. Дьявол проклял меня, и я теперь до последнего вздоха вынуждена буду слышать вашу болтовню. Хорошо, что хоть недолго осталось, – последнюю фразу она тихо пробурчала себе под нос.

У меня глаза на лоб полезли. Не скрывая своего удивления, я посмотрела на Подрига. Его бабушка в состоянии сильного раздражения была одновременно и уморительно смешной, и пугающей.

– Ничего, ты скоро привыкнешь, – тихо сказал Подриг и повел меня в гостиную.

– Я все слышу! – донесся из кухни голос бабушки.

Гостиная оказалась необыкновенно уютной, с ее плюшевым диваном, двумя креслами, украшенными салфетками, и камином, в котором горел огонь. В центре комнаты стоял старый деревянный кофейный столик, на котором лежала горка брошюр и книга для гостей. Даже если последующие дни окажутся ужасными, я всем смогу рассказать, как мне посчастливилось провести время в самом настоящем старинном ирландском доме.

– Где мой старик? – спросил Подриг. Он несколько минут назад перешагнул порог, а его акцент уже усилился.

– Дремлет в коттедже, – прокричала она из-за угла. – Ты с ним позже встретишься.

Мы присели на диван, и Подриг обнял меня, а я прижалась к нему. Стало так хорошо, и на мгновение я забыла, что это все понарошку.

Потом появилась его бабушка. Она вышла из кухни и, уперев руки в бока, начала нас рассматривать.

– Хотите газировку перед чаем?

Газировку?

– Нет, не нужно. Чая достаточно, – сказал Подриг.

– Слушай, ты ничего не понимаешь. Она выглядит уставшей. Ей нужно немного газировки. Я вам обоим принесу.

Она снова исчезла, а я посмотрела на Подрига.

– О чем она?

– Эта старушка просто обожает «Севен-Ап», – прошептал он мне на ухо, отчего по моей спине побежали мурашки.

– О. – Я никогда не пила прохладительные напитки. Мама не держала их в доме, когда я была ребенком, а если я иногда себе их позволяла, то она говорила, что от них толстеют. В конце концов, они действительно не приносят никакой пользы, хотя моя мама руководствовалась вовсе не соображениями здоровья.

Но когда бабушка Подрига принесла нам два стакана, наполненных газировкой, и сказала, что ей снова нужно отойти, чтобы проверить чай, я залпом выпила половину стакана. Я хотела пить, а возможно, мой организм просто страдал от нехватки сахарного сиропа.

Когда бабушка вернулась, неся чайник, я уже допила свой стакан. Ее это явно впечатлило, и она сказала Подригу:

– Вот видишь, ей нужна была газировка. Она теперь выглядит гораздо лучше.

Я наблюдала за тем, как она наливала нам чай. Руки ее совершенно не дрожали.

– А теперь пусть кто-нибудь из вас объяснит мне наконец, что здесь происходит. Подриг, когда мы с тобой разговаривали, ты словом не обмолвился о том, что у тебя есть девушка, а сейчас приехал с ней.