Моя жизнь в руинах

Но невозможно притворяться бесконечно. Он должен был сообщить им правду, и как только он это сделает, весь мир узнает…

А он не был к этому готов.

И мы продолжали притворяться.

Второй проблемой было состояние здоровья его отца. В последний раз он нормально себя чувствовал в день нашей помолвки. Когда мы вернулись из леса и я объяснила свой порыв тем, что меня захлестнули эмоции (что было правдой), он поцеловал меня в щеку и пожелал счастья.

Но на следующий день он уже не встал с кровати.

И через день тоже, даже несмотря на то, что бабушка и Гейл приготовили его любимое блюдо – пасту с сыром «Чеддер». Он не пришел к обеду и не стал есть, когда еду принесли в комнату.

Настало время пригласить сиделку, чтобы она помогала ему в последние недели его жизни.

Сиделка должна была приехать сегодня, и это огорчало Агнессу, так как это значило, что ей придется переехать из комнаты, которую она занимала в коттедже, в соседнюю с моей комнату в гостинице. Но у нас в этом месяце не было гостей, так что я не видела в этом большой проблемы. Думаю, что раздражение и ворчание Агнессы было защитной реакцией на то, что происходило с Колином.

Сейчас я стояла рядом с Подригом среди клеток и наблюдала, как Хутер МакГэвин перелетает с одного шеста на другой. Подриг пребывал в хорошем настроении и рассказывал мне об искусстве обращения с птицами.

– Вот, смотри, – сказал он и подбросил привязанный к тонкой веревке кусок чего-то серого. – Это приманка. Если бы Хутер был хорошей птицей, он бы попытался схватить кусок, решив, что это еда. Но он, как видишь, ленивая толстая задница и не слишком хочет себя утруждать.

Потом он указал на другую клетку, в которой пронзительно кричал сидевший там ястреб.

– А вот Клайд, наоборот, очень активный. Он хочет охотиться. Я бы выпустил его на волю, но я точно знаю, что эта птица никогда не вернется.

Обо всем этом я уже успела прочитать в книгах, но мне нравилось слушать объяснения Подрига, поэтому я не стала перебивать его и не сказала, что уже знаю, что смыслом жизни этих птиц является охота. Охота с ястребами и соколами стала чем-то вроде спорта. Вместо того чтобы брать на охоту ружья, люди идут в лес со своими птицами, которые охотятся и приносят им свою добычу – зайцев и прочую живность.

Но очень скоро никто не будет охотиться с этими птицами.

– Как он? – раздался голос Колина.

Мы с Подригом обернулись и увидели, как Колин самостоятельно вышел из коттеджа и сделал несколько шагов по направлению к нам. На нем, как обычно, были пижамные штаны, но он также надел резиновые сапоги и дождевик.

– Папа, – сказал Подриг и быстро подошел к нему. Он обхватил отца за талию, поддерживая его. – Что ты тут делаешь?

Колин попытался указать на меня.

– Я хотел научить ее обращаться с Клайдом, потому что ты точно не сможешь этого сделать.

– Вы уверены? – спросила я, когда они подошли ближе. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Ну, я же здесь, разве нет?

– Папа, ты несколько дней не вставал с кровати, – осторожно произнес Подриг. – Ты даже ничего не ел.

– Я в порядке, – проворчал он и закашлялся, из-за чего оба они замолчали. Потом он похлопал Подрига по груди. – Я в порядке. Не будем терять время.

Я почувствовала комок в горле от мысли, что, возможно, в последний раз вижу Колина, передвигающегося самостоятельно.

Они подошли ко мне, и Колин произнес:

– Дорогая, покажи мне кольцо.

Я подняла руку и продемонстрировала ему палец с кольцом.

Он улыбнулся. Весь его вид говорил о том, что он страшно рад.

– Оно прекрасно. Такое же прекрасное, как ты.

Я посмотрела на Подрига и увидела, что он тоже очень растроган.

– Итак, – сказал Колин, – где гаунтлета?

Подриг достал перчатку, но не стал отдавать ее отцу.

– Папа, ты уверен? Гаунтлета и без птицы очень тяжелая.

– Слушай, просто дай мне ее, – сказал Колин, и Подриг надел перчатку ему на руку.

Колин оттолкнул Подрига в сторону и сделал несколько шагов самостоятельно, потом остановился и посмотрел на МакГэвина, который восседал на самом дальнем шесте, примерно метрах в шести от нас.

– Привет, МакГэвин, – сказал он, расставив ноги шире. Подриг встал за спиной отца, чтобы подхватить его, если тот упадет. И вдруг, к моему удивлению, Колин засунул пальцы в рот и издал громкий, пронзительный свист.

Сова в полнейшем шоке посмотрела на него, а Колин вытянул вперед руку. Рука его дрожала, но ему удавалось удерживать ее.

Сова покрутила головой, а затем взлетела, сделав своими роскошными крыльями два взмаха, прежде чем сложить их, и совершила идеальную посадку четко на руку Колина.

– Ухх, – выдохнул Колин и немного зашатался. Подриг подхватил отца, и Колину удалось удержать руку на нужном уровне. Сова продолжала восседать на ней и любопытными глазами таращилась на того, на чью руку приземлилась.

– Как поживаешь, приятель? – спросил Колин птицу, пальцем поглаживая по груди. – Ты хорошо обращаешься с моей снохой?

Птица кивнула, и я рассмеялась.

– Правда? – продолжил Колин свою беседу с птицей. – Что они сейчас делали? – Он приблизился к сове еще больше. – Надо же, кто бы мог подумать.

Потом Колин посмотрел на Подрига.