Моя жизнь в руинах

– Я сказала все, что хотела. Я беспокоюсь только о вас, Колин. Вы мне дороги так же, как родной отец. Когда я узнала, что они вас обманывают, я просто не смогла с этим смириться. Вы заслуживаете того, чтобы знать правду о своем сыне, особенно сейчас, когда стоите на пороге вечности.

«Вот же чертова сучка», – подумала я, качая головой и сжимая руку Подрига с такой силой, что на его коже остались следы от моих ногтей. Если бы она действительно переживала за Колина, она бы ни слова не сказала. Бедный Колин выглядел так, словно еще немного, и у него случится сердечный приступ.

– Папа, прости меня, – обратился к отцу Подриг. По его глазам было понятно, что ему безумно стыдно. – Я просто хотел, чтобы ты думал, что у меня все хорошо. Я хотел, чтобы ты думал, что дела у меня идут в гору, что у меня есть все, чего желала мне мама. Я думал, что, если привезу домой девушку и скажу, что мы собираемся пожениться, ты, возможно, станешь гордиться мною, может быть, будешь рад за меня. Я не знаю. Все что угодно, папа, я бы принял от тебя все что угодно.

Господи, у меня сердце разрывалось от его слов.

Колин слегка покачал головой, не выпуская из рук салфетку.

– Ты мне врал. Ты врал мне у моего смертного одра. – Он посмотрел на меня. – Вы оба мне врали. Вы хотели, чтобы я дал вам это чертово кольцо, и я дал вам его… Вы…

Он тяжело задышал и широко раскрыл глаза.

О господи.

– Колин, – сказала сиделка, которая продолжала все это время стоять рядом с ним, положив руки ему на плечи. – Колин, пожалуйста, не нужно нервничать. Дышите глубоко.

Она посмотрела на Агнессу и добавила:

– Думаю, будет лучше положить его в кровать.

– Я никуда не уйду! – неожиданно громко закричал Колин и ударил кулаком по столу, отчего столовые приборы запрыгали. – Как ты посмел? Как ты посмел явиться в мой дом и обмануть нас? Как ты посмел взять ее кольцо? Ты…Ты здесь сделал ей предложение и говорил слова, в которых не было ни грамма правды. Это кощунство! Небеса покарают тебя за это!

– Папа, мои слова были правдой, – взмолился Подриг. – Я люблю Валери. Люблю ее всем сердцем.

– Чушь собачья! Как я могу тебе верить, если ты постоянно врешь? Как я могу поверить в то, что ты вообще способен кого-то любить, если ты никогда не проявлял любви к родному отцу?

– Я не проявлял любви к родному отцу, потому что родной отец никогда не любил меня! – закричал в ответ Подриг. – Ты сам никогда не проявлял любви ко мне. Ты просто оттолкнул меня и погрузился в переживание собственной утраты. Может быть, ты не догадывался, но у меня тоже произошла утрата! Сначала я потерял маму и сестру, а потом тебя. Умираешь ты сейчас, но у меня такое чувство, что я потерял тебя много лет назад!

– Все, хватит, – с отвращением сказал Колин. Он посмотрел на сиделку и рукой указал на выход. – Увези меня отсюда. Я больше не намерен слушать этот бред.

Сиделка начала откатывать инвалидное кресло, и в этот момент Колин с болью во взгляде посмотрел на Подрига.

– Сын, ты одурачил меня. Ты играл с моим сердцем и моими чувствами, потому что хотел, чтобы тебе было комфортно. – Он помолчал. – Ты мое самое большое разочарование в жизни.

Последние слова прозвучали как пощечина.

Подриг отпустил мою руку. Я испугалась, что он сейчас рухнет на пол, поэтому обняла его за талию, чтобы поддержать. Мы стояли, не в силах произнести ни слова, а в это время сиделка открыла дверь и выкатила инвалидную коляску, в которой сидел Колин, на улицу.

– Так, думаю, что на сегодня мой аппетит пропал, – тихо сказала Агнесса и бросила салфетку в тарелку с салатом. Она встала из-за стола и оказалась напротив нас.

Она не произнесла ни слова.

Но я прекрасно понимала, что она сейчас чувствует.

Насколько она обижена и разочарована тем, что мы сделали.

Она откашлялась.

– Я собираюсь пойти прилечь. И прошу меня не беспокоить.

Потом она развернулась и направилась к лестнице.

Гейл уже ушла. Думаю, она покинула поле битвы, когда битва была в самом разгаре.

За столом остался только Майор, который с хрустом ел свой салат.

Подриг выглядел так, словно находился в трансе. Я ощущала его боль, его печаль, страх и чувство вины. То, что мы пытались скрыть, вышло наружу и ранило всех, кто был рядом с нами.

– Он успокоится, ты же знаешь, – к нашему удивлению, вдруг произнес Майор с набитым ртом.

Мы обернулись и посмотрели на него.

– Что? – спросил Подриг слабым голосом.

Майор кивком указал на дверь и проглотил то, что было у него во рту.

– Я про твоего отца. Про Колина. Он успокоится. Просто он немного на тебя обиделся, вот и все, а он всегда отличался взрывным характером. Впрочем, как и ты, Подриг. Со временем он поймет, что ты это сделал ради него. Я в этом уверен. А еще я уверен в том, что вы по-настоящему любите друг друга.

Говоря это, он кивнул мне.

Я слабо улыбнулась.

– Так вы все слышали?

Он нахмурился.

– Что?

– Не важно, – ответила я. – Приятного аппетита.

– Что?

Я просто помахала ему в ответ и увела Подрига в его комнату.