Моё чудовище

Её уже неделю штормило, с того самого момента, когда узнала, что Дымов приедет тридцать первого вечером. Но она и сама приехала бы домой – каникулы же – но не только ради бабушки с Крис, в основном, ради него. Она даже билет уже купила, но потом сдала, потому что Дымов позвонил и сказал, что не прочь для разнообразия встретить новый год в Питере, тем более Марьяна ему как семья.

Но Белла упрямо верила, что дело вовсе не в Питере или в Марьяне, а в ней. Конечно, в ней. Просто Дымов не говорил прямо, чтобы… чтобы… ну, для чего-то. Он же постоянно её дразнил и подкалывал, вот и сейчас.

Но, может, и нет, может, ей просто очень хотелось так думать, а на самом деле он по-прежнему относился к ней, как к бестолковой малолетке, только и способной орать, беситься и драться. Она ведь и учиться поехала ради него, желая доказать, будто тоже на что-то способна, что-то умеет, к чему-то стремится и ничуть не хуже его, если не прямо сейчас, то потом будет обязательно. Пусть он убедится, что она не чокнутая дура, не ничтожество, не глупая маленькая девочка, которая даже разобраться не в состоянии, в чем нуждается, а взрослая и вполне достойная.

Хотя в действительности не только ради него. Ради себя тоже. Ничуть не меньше. Потому что всё это оказалось тесно взаимосвязано. Ведь только с ним она поняла: можно и нужно жить ради себя, делать, что хочешь, не в смысле «ничего не делать» или «делать кому-то назло», а заниматься именно тем, что нравится, не оглядываясь на других, не дожидаясь от них одобрения и поддержки и не боясь, что не получится.

«Не получается» – это естественная часть жизни, которая не означает, что ты не способен, просто в этот раз ты что-то совершил не так. Или вообще не совершил. А она твёрдо себе пообещала, что больше не упустит шанс, ни в чём. И в том самом тоже. Она обязательно выяснит, как всё-таки Дымов к ней относится. Пусть даже придётся спросить прямо, сгорая от смущения, или признаться самой.

Они созванивались иногда. Обычно звонил Дымов, когда не был занят, а Бэлла предпочитала сообщения, потому что во время разговоров, когда его голос звучал возле самого уха, неожиданно терялась и просто не знала, что сказать. Не хотелось, как всегда, недовольно бубнить и пререкаться, но по-другому редко получалось, потому что он опять начинал поддразнивать и хохмить. А когда расспрашивал серьёзно, вообще хотелось не говорить – только слушать.

Писать проще. А ещё отправлять сделанные снимки, показывать, что видишь сама, надеясь, что он разглядит то же самое, и почувствует.

Дымов, в отличие от неё, бывал в Питере и раньше, но никогда не жил в нём подолгу. А она – приехала первый раз, и вот уже четыре месяца здесь, даже немного больше.

Если бы не Марьяна, наверняка было б сложнее. Бэлла и правда впервые оказалась так далеко от дома, одна, и смогла бы она бесконфликтно жить в общежитии, среди огромного количества совершенно незнакомых и подчас не менее странных людей – тоже неясно. Всё-таки по-прежнему, если что-то не так, её тянуло ударить. Нет, про Марьяну она бы даже не подумала, но среди студентов придурков хватало. Да и дур тоже.

Физрук после первых же занятий, видимо, что-то разглядев, позвал её в секцию рукопашного боя, которую сам же и вёл. Сначала Бэлла категорично отказалась, она ведь завязала с драками, а потом – так вышло – рассказала обо всём Марьяне, и та, как ни странно, посоветовала попробовать.

– Окажется, не то, не подходит, ведёт не в ту сторону, уйдёшь. А так… Ты же сейчас волнуешься, переживаешь. Новое место, новые люди. Да любой в подобной ситуации стрессовал бы. Это ж надо совсем железобетонным быть, чтобы оставаться спокойным. А тут появится возможность лишнее напряжение сбрасывать. Лучше же, чем случайно на ком-нибудь сорваться. У меня у самой иногда желание возникает кому-нибудь навалять хорошенько. Но я не умею. А вот на какой-нибудь боксёрской груше… оторвалась бы. Да ведь Игнат тоже раньше, как что, сразу в драку лез. Из-за мелочи взорваться мог. Это сейчас он такой – деловой, солидный и правильный.

Именно на занятиях по рукопашному Бэлла и познакомилась с Олегом. Он был с другой специальности, с оптики, поступил в лицей после девятого, а сейчас учился на последнем третьем курсе. Так что они оказались ровесниками. Хотя выглядел Олег взрослее, иногда его даже принимали за тренера.

Бэлла привыкла, что парни относились к ней, как к одному из них, девушкой подчас и не воспринимали, но раньше подобное её вполне устраивало. Даже спокойней было, что ровесники не пытались её лапать, как остальных, не лезли, боясь получить в ответ. А со взрослыми мужиками она сама старалась не связываться, если вдруг замечала тот пугающий грязный интерес, и если их было хотя бы двое. А вот какому-нибудь одинокому плюгавому ушлёпку могла и надавать – за пошлый намёк, за сальный взгляд.