Моё "долго и счастливо"

Ну и в довершение — цепь от стены к моей ноге. С широким железным кольцом — но недостаточно широким, чтобы прошла стопа.

А, ну и совсем в довершение — на мне тоненький сарафан. А тут, похоже, зима. В решётчатое окошко залетают снежинки, и воет ветер.

Я скорчилась в углу, пытаясь абстрагироваться от вони и мышиного писка. А, и насекомых. Скоро я их тоже почувствую. И хорошо, если только их.

Интересно, это фрэснийская тюрьма или ещё какая?

Обхватив колени руками, я сжалась, пытаясь сохранить тепло.

Ни Алена, ни медальона-амулета не было.

Спасать меня некому. И при таком раскладе я очень скоро окочурюсь здесь от холода.

Закусив губу, я тихо застонала.

Глупая. Глупая Катрин.

Глава 8

— А вот хрен вам… А вот и не замёрзну, — бормотала я дрожащими губами. Изо рта вырывалось облачко пара, но я уже не могла им согреться. — А вот и не замёрзну… Подавитесь… А вот и… И…

“Если я засну, я умру”, - билась мысль. Какое-то время назад только она меня и бодрила. Сейчас же я с ужасом думала, что скоро мне станет всё равно.

— Не умру, — бормотали губы, а облачко пара всё вырывалось, хотя внутри давно заледенело. — Не умру…

Я пробовала ходить — говорят, помогает согреться. Какое там! Пол ледяной. Я пробовала колотить кулаком в дверь. Сбила руки до крови, зато немного согрелась.

А совсем недавно я на полном серьёзе обдумывала, может ли Эдвард так развлекаться — закрыть меня в темнице, чтобы замёрзла до смерти. Эд, которого я знала, не мог сделать так даже со злейшим врагом.

Но кто сказал, что я вообще Эдварда знала?

— Не… замёрзну… не… замёрзну… за…мёр…зну…

В голове шумело и даже бегающие совсем рядом мыши — вот твари, и не холодно же им! — уже не смущали.

Ног и рук я давно не чувствовала.

— Если я… засну, — попробовала начать я… и провалилась в сон.

Всё. У всего есть передел. У меня, вот, тоже.

Я боролась.

Я проиграла.

Ну, блин… и… вот.

Напоследок мне снилась какая-то дрянь.

Сначала, по законам жанра, было тепло. Даже жарко. У-у-у, даже очень жарко, я просто вся горела, и никто не подал бедной девушке воды, сволочи!

Сволочей было двое — оба в дорогущих костюмах, сложных, капустных. Оба уже далеко не молоды. И обоих я не знала.

Что, спрашивается, в моём сне делают незнакомые мужчины, обоим из которых за сорок? Я бы не отказалась от золотоволосого зеленоглазого красавца, желательно раздетого. И за отдельную плату — пусть будет Эдвардом. Я ему тогда покажу ролевое удушение в рамках постели… Что, раз девственница, то ничего не умею, да? Ха, а Интернет на что?

Мда, но вместо этого мне достались какие-то мужики. Ну хоть на костюмы их полюбоваться… Хотя от россыпи камней и вышивок глаза слезятся. Безвкусица. Эд никогда так не одевался…

А ещё эти незнакомцы оказались весьма невежливыми. Они тыкали в меня пальцами — сначала. Потом они меня дёргали и вертели. И при этом разговаривали. Сначала тихо, потом, глядя уже только друг на друга, — на повышенных тонах.

Но самое неприятное — я не знала языка, на котором они говорили. Ну вот совсем. Вообще.

Кошмар, меня даже предсмертный бред не уважает. Выдаёт какую-то тарабарщину.

— Ребят? — простонала я, привлекая внимание. — А может, вы того… на фрэснийский перейдёте? Или ещё лучше — на русский.

“Ребята” дружно уставились на меня. Потом, кажется, что-то переспросили.

— Не компри па, — откликнулась я по-французски и, зевнув, закрыла глаза.

И очень удивилась, когда очнулась.

— Блин, я даже умереть нормально не могу, — прохрипела я, содрогаясь от холода.

Тюрьма была той же, мыши — вроде теми же. Усталость и слабость — совершенно такие же. А вот сарафанчик как-то изрядно поистрепался, особенно в районе подола.

Я судорожно задёргалась, пытаясь осмотреть себя. Но в итоге голова закружилась, и я упала. И, кажется, опять заснула — или потеряла сознание?

Второе пробуждение оказалось куда менее приятным — меня дёрнули за волосы, принуждая встать.

Я взвизгнула и рухнула на колени — ног по-прежнему не чувствовала.

Меня снова дёрнули.

— Мужик, ну ты это — поаккуратнее! — прохрипела я.

В ответ мне съездили по губам. Рот мгновенно наполнился кровью, что резко отбило всякую охоту говорить.

В камеру, распугав мышей, зашли — гуськом — стражники (у этих была характерная ало-чёрная форма, тоже мне незнакомая), а следом — уже знакомые мне незнакомцы в аляповатых одеждах. Эти степенно переговаривались — по-прежнему на странном языке. В основном между собой, но разок вроде бы спросили что-то у меня. Естественно, я не поняла и промолчала. Тогда тот же изверг, дёргавший меня за волосы (или уже другой?), одним точным (очень точным, гад) ударом свалил меня на пол.

Я не дурочка, я понимала, что если мы ещё вот так “пообщаемся”, меня скоро потащат в пыточную. Я наблюдала подобное в фильмах и пару раз видела такие трупы, которые король-колдун потом оживлял. Они были весьма… неаппетитны.

Так что когда после очередного непонятного вопроса я сжалась, а садист-стражник, в который раз дёрнув мои несчастные волосы, размахнулся, я уже почти желала, чтобы они все убрались и дали мне спокойно помереть от холода.

Уж лучше от холода, чем…