Моё "долго и счастливо"

— Только не вздумай снова тащить эту дуру под венец, — мне показалось, или я расслышала мольбу.

— Под венец? Нет, — отозвался Эдвард. — Но и альбионсую принцессу я к нему не поведу. И мне всё равно, как вы ей это объясните, отец. В конце концов, это с самого начала было вашей идеей.

— Эдвард!

Они ещё препирались, но так близко от двери, что я почувствовала: пора делать ноги. Спустилась — уже целенаправленно — на кухню, захватила кучу вкусностей (улыбка поварёнку творит чудеса) и по дороге к себе столкнулась с Эдом.

— Катрин? Ты что тут делаешь? — удивился принц, подозрительно меня разглядывая.

Я проглотила кусочек мясного пирога и взглядом указала на поднос в руках.

— Готовлюсь к ужину. Присоединяйся.

Эд со вздохом забрал с подноса тяжеленный кувшин с горячим вином.

— Ты могла попросить служанок.

— Эдвард, — хмыкнула я, — ты не поверишь, но я не знаю и половины названий этих блюд на фрэснийском. А объяснять: “Хочу вон ту штучку с такой вот загогулинкой сверху” было бы глупо. Даже для меня.

Принц посмотрел на “штучку с загогулинкой” и рассмеялся.

А я смотрела, как он держит кувшин, помогая себе второй рукой — хотя я несла его в принципе спокойно и вместе с другими чашками. И мне очень хотелось… не знаю… приободрить? Сказать, что люблю? Глупо. Но что-нибудь доброе сделать хотелось.

Мы ужинали в моей спальне. Ален спал — или делал вид, что спит. Эд кинул на него изумлённый взгляд, перевёл на меня, покачал головой, но ни о чём спрашивать не стал. Мы вообще о пустяках говорили, очень отвлечённых. Типа погоды и моря, и как ветер свистит среди камней, и я его боясь. А Эдвард, оказывается, тоже боялся, когда был маленьким. Забавно.

— Катрин, — во время одной из пауз произнёс вдруг Эд. — Почему ты меня не убила? В Альбионе

Я отпила глоток глинтвейна, глядя принцу в глаза.

— Знаешь, Эдвард… Я на самом деле расстроюсь, если ты умрёшь.

Он долго не отводил взгляда, изучая моё лицо. Потом усмехнулся.

— Красивая ложь.

— Что, больше не веришь, что меня сразила великая любовь к тебе? — отгрызнулась я.

Принц горько усмехнулся.

— После того, как ты чуть меня не убила по дороге в Бильгардию? Нет.

— А почему ты не оставил меня в Альбионе? — помолчав, поинтересовалась я. — Что там хотел за меня их король? Ты был готов заплатить?

Эдвард склонил голову на бок — привычный жест, когда не знает, как ответить, когда обескуражен.

— Не хотел видеть твою голову на пике.

Я, внутренне вздрогнув, улыбнулась.

— Красивая ложь.

— Я не лгу.

— Угу. Я тоже.

Эд моргнул и рассмеялся — тихо и горько, меня дрожь пробрала.

— Эдвард… у вас снова война с Альбионом? — спросила я, когда он успокоился. — И что…

— Неважно, Катрин. Ты будешь в безопасности здесь, — бросил Эд, беря с подноса кусочек пирога.

— А ты?

Он вскинул брови.

— Причём тут я? Катрин, пожалуйста, не надо делать вид, что тебя волнует моя судьба. Не хочу фальши.

Я открыла рот — возразить. И вдруг вспомнила.

— Эдвард… сколько мы с тобой уже знакомы? Ну, с той охоты у графа Сассекса?

Принц удивлённо посмотрел на меня, потом, помолчав, неуверенно ответил:

— Дней двадцать?

Да, в целом, где-то так. Может, чуть меньше, но это всё равно ничего не меняет.

Я опоздала. Срок, когда я могла что-то изменить, когда Эдвард ещё мог в меня влюбиться и вспомнить, истёк.

Я опоздала.

— Катрин? Что-то случилось? — спросил Эдвард, ловя мой взгляд. — Ты побледнела.

Я усмехнулась. Побледнела?

— Ничего. Просто вспомнила кое-что. Неважно.

— Что ты от меня скрываешь? — поинтересовался принц, прищурившись. — Катрин?

Я отодвинула кубок с вином.

— А ты?

Он отвёл взгляд.

Утром я смотрела, как он уезжает. Стояла на стене среди суетящихся солдат, смотрела, кутаясь в меховую накидку.

— Даже не думай сбежать, — сказал мне Эдвард вместо прощания. — Я всё равно тебя найду.

Вот в этом я как раз не сомневалась.

Хотя… всегда оставались Изумрудные острова.

— Про вас слухи нелестные ходить будут, Ваше Высочество, — съязвила я в отместку. — Что окрутила вас колдунья, приворотила. Снова.

Эдвард глянул на меня и фыркнул.

— Мне всё равно.

Первые лучи солнца — низкого, зимнего солнца — прокололи серые тучи, осветив маленький отряд принца. Я схватилась руками в перчатках за обледеневшую каменную стену. Там, вдалеке Эдвард — уверена — обернулся… В следующее мгновение все они пропали: и Проклятые с принцем — в портале, и лучи — за тучами.

Я отпустила камень, подобрала юбки и поспешила к лестнице.

***

Все три следующих дня я возилась с Аленом — безуспешно пыталась привести его в чувство. Эдвард действительно сделал всё, чтобы я сидела в его замке — мне не разрешалось выходить за пределы стен, что красноречиво показали Проклятые в первый же вечер — скрестив копья, когда я попробовала выйти за ворота. Я не стала испытывать их терпение. Пока.

Ален в себя не приходил. А ведь он был моей единственной надеждой выбраться из этого долбанного Средневековья. И эта “надежда” вела себя хуже забитого щенка.