Моё – Ей

Я редко слышу тонкий стук копыт.
Конь осужден людьми на увяданье,
И, чтец времен, поэт и следопыт,
  Я говорю: Вам будет воздаянье
  За осужденье таинства веков,
  Из всех созданий – лучшего созданья.
О, дни безмерных конских косяков!
Простор степей, покрытых табунами.
О, час руды! Кование подков.
  Когда мой дух глубинно схвачен снами,
  Я вижу то, что было искони,
  Я прохожу седыми временами.
Горят в пещерах дымные огни.
Впервые найден пламень человеком,
И пляшет мысль, дремавшая в тени.
  Он будет ковачом и дровосеком,
  Строителем крылатых кораблей,
  Он проплывет к безвестному по рекам.
Река ведет к безбрежию морей.
Морская синь уводит в океаны.
Бежишь с горы, – чем дальше, тем скорей.
  Из искры – весь цветной ковер Светланы.
  Вся музыка – из пения огня.
  В нем жизнь и завоеванные страны.
Но кто бежит, металлом ног звеня?
Кто смерял все открытые просторы?
Везде в веках увидишь лик коня.
  Леса, луга, пустыни, степи, горы,
  Охоты, битвы, все, чего хотим,
  Где воля человека ткет узоры, –
Где замысел Судьбы неисследим,
Везде свой бег и звонкий голос ржанья,
Горячий конь, наш вещий побратим.
  Но не в одних играниях стяжанья,
  Испытан он, дарованный Судьбой,
  Услышь колосья. Вникни в их шуршанья.
Постой на ниве ночью голубой,
Когда перекликаются зарницы
Сказаньями из света над тобой.
  Священна рожь. Светло зерно пшеницы.
  Как сказка, взвихрен колос ячменя.
  Слова одной божественной страницы.
Но в звон зерна чей звук взошел, звеня?
В нем за сто верст умчавшееся ржанье.
И храп, и вздох, и хруст, и ступь коня.
  Взгляни на звезды, Сосчитай дрожанья
  Всех желтых, всех зеленых, голубых,
  Тех свеч тысячелетних обожанья.
Составь им лист и знай: Не больше их,
Чем тайных несосчитанных внушений,
Чьей власти я слагаю ныне стих.
  Наш мир внутри – дорога отражений.
  Мы обручальным скованы кольцом.
  С звериным царством светлых наваждений.
О, человек, ты с царским был венцом,
Когда умел, в сознаньи вещей связи,
До конской шеи припадать лицом.
  Кто был Кентавром в двойственном рассказе?
  Не человек ли, скованный с конем?
  Где ночь черней, чем в грозном конском глазе?
К чему в беде мы в дикой скачке льнем?
С кем, в юность, делим бурные восторги?
Топча Змею, разившую огнем,
  Не на коне ли был Святой Георгий?

Кувшин высокий