Моё печальное счастье

Мадам переоделась. Вместо шорт и блузы на ней был банный махровый пеньюар, белый в желтую и зеленую полоску, и нетрудно было понять, что под ним она была абсолютно голой. Она развалилась на диване в салоне, задрав одну ногу. Стоящий на полу проигрыватель с автоматической сменой пластинок играл «Лавинг ю» Элвиса Пресли.

— Хелло! — только и произнесла она, увидев нас… Мне вдруг показалось, что она была немного не в себе, что за время нашего отсутствия в ней произошло какое-то изменение. Один взгляд на бутылку виски, стоявшую около дивана, — и я все поняла. Она опустошила ее на треть, эта Тельма. Теперь мне стало ясно, чем вызван беспорядок в доме и почему ей так не хотелось иметь рядом с собой постоянного свидетеля. Возможно, она скучала по Америке? Руленду, должно быть, стоило немалых трудов уговорить ее нанять прислугу. Наверное, он надеялся, что мое присутствие вынудит ее сдерживаться…

Руленд сел рядом с женой. Тельма неловким движением подхватила бутылку.

— Принесите бокал для моего мужа, Луиза!

Когда я вернулась из кухни с бокалом, Тельма лежала поперек дивана, цепляясь к мужу и так постанывая «Джесс, Джесс!», что это заставило бы покраснеть любого. Я хотела ретироваться, но она окликнула меня.

— Нет, Луиза, выпейте с нами!

— Спасибо, мадам, я не пью.

— Только немного, чтобы сделать меня довольной…

Так что я снова отправилась на кухню за стаканом для себя. За время моего отсутствия Джессу удалось высвободиться. Он с бокалом в руке стоял в другом конце комнаты у камина с таким несчастным видом, какого я еще за ним не знала.

Он поставил виски на черную мраморную каминную доску возле часов, остановившихся на шести, и подошел ко мне, чтобы наполнить мой бокал.

— Только капельку, месье Руленд.

У Тельмы так широко распахнулся пеньюар, что вашему взору открывалось все то, что обычно женщины укрывают. Ее глаза блестели, и она как-то странно и сдавленно посмеивалась, растягивая губы и обнажая в оскале, похожем на собачий, острые зубы.

— За ваше здоровье, Луиза, — отрывисто сказала она.

Я попробовала: виски обожгло мне язык. Черт его знает, как могла мадам поглощать такое пойло!

— Вам не нравится?

— Нет, месье, извините меня… Я могу подняться к себе?

— Конечно, Луиза…

Что за идиотство эта жизнь! В самый мой первый вечер у Рулендов я плакала вместо того чтобы танцевать от радости.

Я плакала из-за того взгляда, каким посмотрел на меня Джесс, когда я желала ему доброй ночи, взгляда, в котором можно было прочесть всю бездну мужского отчаяния.

6

В течение нескольких дней она следила за собой. Говоря «следила», я имею в виду, что она ждала ужина, чтобы напиться. Но эта последняя вспышка воли оказалась быстротечной, и однажды утром я увидела, как после первой сигареты она опрокинула в себя стакан неразбавленного виски.

Она только тем и занималась, что пила и слушала пластинки. Медный оттенок ее кожи был не от примеси индейской крови, а от алкоголя!.. Она напоминала мне Артура, когда он набирался своей «Негриты» и его бледная, цвета вымоченной репы физиономия становилась сизой.

Мне случалось и самой запускать «Лавинг ю» в излюбленном спортсменами кафе, где стояли музыкальные автоматы. Туда мы заходили по субботам с заводскими подружками выпить лимонаду в антракте вечернего киносеанса. Мне очень нравился гортанный голос Элвиса Пресли. Почему-то мне казалось, что у этого парня должны быть вполне сносные ступни… Только довольно скоро я была уже по горло сыта его песней. В конце концов, мне стало казаться, что она доносится не из проигрывателя, а из бутылки с виски!

Тельма без дела шаталась из сада в салон, из салона — в комнаты. Она по нескольку раз в день принимала душ, но не из соображений гигиены, а чтобы протрезветь. Потом она снова принималась пить. У меня пропадало всякое настроение. Признайтесь, такое не воодушевляет.

Кто приносил успокоение, так это месье. Каждый вечер он возвращался точно в половине шестого. Отправлялся переодеться, потом выпивал несколько стаканчиков под синим тентом как бы для того, чтобы воссоединиться с женой в ее парении над самой поверхностью земли. Он, по-видимому, оценил блюда, которые я старалась ему приготовить. Так как американцы ничего не понимают в еде, я принялась изобретать собственные рецепты, когда исчерпала те, что брала из журналов. Он находил все очень вкусным, особенно приготовленное под соусом.

У них в стране соусы разлиты по бутылкам и имеют одинаковый вкус. Они отличаются друг от друга только этикетками. Я обнаружила это, как вы догадались, пробуя их знаменитые консервы.

Хозяйский ужин был самым приятным временем дня. Я украдкой поглядывала из окна, как ест Джесс. С каждым днем я находила его все более красивым. Между тем, особой красотой он не отличался. Я уверена, что моим бывшим приятельницам с завода Риделя он не пришелся бы по вкусу. Они бы не оценили ни его немного печальное и непринужденное очарование, ни его светлый взгляд, ни покрытую веснушками кожу, ни его быструю белозубую улыбку, освещавшую лицо, когда он замечал меня, напряженно следящую за ним из окна.