Моё живое сновидение

В этот момент мне почудилось, что сердечный клапан перестал работать. На целых пять секунд. И вместе с ним остановилось всё вокруг. Хоть я понимала, что это невозможно. Но всё же…

Время вновь понеслось, когда я почувствовала, как Рома молниеносно рванул назад с уже занесённым кулаком. Он будто бы за мгновение оказался рядом с обидчиком и вот тот уже падает от удара в нос, а Рома заносит кулак, чтобы ударить ещё раз, и ещё раз, и…

— Рей, стой! — наконец очнувшись, закричала я.

И хотя я кричала охрипшим от эмоций голос, а до него было около десяти метров, но, каким-то Чудом, он меня услышал и почти сразу обернулся. Его глаза горели зелёным, будто два огня. И в них я видела медленное понимание вперемешку с яростью. Не дожидаясь, пока сюда прибегут дружки Сергея или кто-то не вызовет милицию, я вновь обратилась к своему защитнику, зная, что он меня услышит.

— Оставь его. Поехали. Пожалуйста.

И он кивнул. Кивнул и пошёл ко мне. Я же встретила его и взяла за руку. В голове забилась какая-то мысль вроде: «Так нельзя!», но её смыло волной других мыслей, одна другой ярче. На их гребне я не заметила, как была уже на мотоцикле за спиной Ромы, и мы неслись по улицам города. Прижавшись ближе, я прошептала: «Давай на Михайловское кладбище», а парень, натянутый как струна, лишь коротко кивнул.

Мы приехали довольно быстро. А может мне так показалось. Пройдя мимо белокаменных строений и сотни надгробий, я остановилось возле одной небольшой могилы. Мой друг остановился рядом и какое-то время мы молчали, глядя на могилу. На фото была молодая девушка в солдатской пилотке. Красивая, строгая, с русыми «баранками». Рядом с именем и датами жизни горела красная звезда героини. Почётно и значимо, добавляя этой могиле объяснения почему похоронили на таком старинном кладбище среди таких же героев. Но мне от этого было лишь хуже.

— Это Волошина Елена Денисовна, — начала я негромко, — Её отец морской офицер, мать герой научного труда и член партии. Она сама когда-то выучила пять языков, отучилась на учителя иностранных языков, а во время войны была переводчиком на передовой. После войны она продолжила работать на других фронтах переводчиком. Как видишь, домой она не вернулась, погибла в 1956 году.

— Соболезную, — с тихой печалью отозвался Рома, — Ты на неё похожа.

— Благодарю. Она действительно была очень красивой. Героиня, комсомолка, красавица. На неё скорее похоже Лена, моя старшая сестра. Однако… — я сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и смогла сказать, — Это не моя мама.

До Романа ещё пару секунд доходило, а затем он недоуменно уставился на меня.

— Что?

— Она не моя мама, — повторила я на удивление ровно.

— Но… фамилия, годы, внешность. Всё совпадает.

— Совпадает. Потому что так решили мои бабушка и дедушка. Когда-то давно, где-то тридцать пять лет назад, жила-была одна свердловская девушка по имени Мария. У неё была интеллигентная семья: отец, мать и младшая сестра. Прекрасная жизнь в достатке и успешная учёба в институте. И вот однажды познакомилась она в институте с парнем Ульрихом. Он был из прибалтийских немцев, живущих на Прибалтике уже три поколения, но верных своим немецким корням. Именно это его и погубило, — сдавленно вздохнув, я нашла в себе силы продолжить, — Пара полюбила друг друга и поженились. Оба молодые, чистые сердцем и совестью. Всё было прекрасно… но однажды вышел приказ. Всех, у кого еврейская, японская, немецкая и другая иноземная кровь, а особенно кто не верен советским идеалом, депортировать или трудовые лагеря. Из-за семейной культуры наследия немецких традиций, под этот список попадал и Ульрих. Узнав об этом, Мария побежала домой, к родителям. Однако те, услышав, что светит любимому мужу дочери, сказали ей срочно развестись и отречься от него как можно скорее. Девушка не послушала их, стала спорить. Её отец тогда сказал: «Твоя жизнь. Тебе решать». Мария ушла и больше домой не приходила. Долгое время ей с мужем удавалось избежать депортации или ссылки. Но через несколько лет началась война, фашисты напали на СССР, потому супругов Марию и Ульрих Мюллер погрузили в вагон и увезли в Сибирь с сотнями таких же, как они. А в семью Волошиных из двух дочерей осталась одна. Елена.

Я вытерла пробежавшую мимо слезу рукавом, выровняла голос и продолжила. Сама не заметила, как Рома аккуратно обнял меня за плечо и прижал к себе.