Моисей

И эта речь Моисея производит желанное впечатление: многие левиты снова с обожанием смотрят на своего вождя пророка, позабыв, что совсем недавно требовали его свержения. По одному из мидрашей, именно после этой речи Моисея сыновья Корея стали по другую сторону баррикад от своего отца и решили прекратить дальнейшее участие в бунте.

Поговорив с левитами, Моисей послал гонцов к Датану и Авираму с приглашением явиться в его шатер для откровенного разговора. Однако эти двое наотрез отказались прийти, заявив, что больше не считают Моисея вождем и не подчиняются его приказам, хотя Моисей ничего им не приказывал, а именно приглашал к себе для того, чтобы лицом к лицу прояснить позиции друг друга.

То, что Моисей решил обратиться к этим двоим отдельно от остальных, видимо, объяснялось тем, что, поддерживая Корея в его стремлении отстранить Моисея от власти, Датан и Авирам, по сути дела, создали свою фракцию внутри мятежников. В отличие от Корея, их не интересовала должность первосвященника. Они объединили вокруг себя ту часть народа, которая разочаровалась в Моисее как в лидере и решила вернуться в Египет, который здесь, в пустыне, представлялся им теперь настоящим раем. Датан и Авирам обвиняли Моисея в том, что он не выполнил ни одного своего обещания, что он так и не привел их в землю, текущую молоком и медом, обрек народ на медленную гибель в песках Синая. Словом, они утверждали, что Моисей потерпел полное фиаско как лидер, и только слепой может не видеть и не признавать этой очевидной правды. А значит, у него нет права на лидерство и его власти следует положить конец:

«И позвал Моше позвать Датана и Авирама, сынов Элиава, но они сказали: «Не пойдем! Разве мало того, что ты вывел нас из страны, текущей молоком и медом, чтобы умертвить нас в пустыне? Ты еще и властвовать хочешь над нами?! Не привел ты нас в страну, текущую молоком и медом, не дал нам по участку поля и виноградника! Неужели глаза тем людям выколешь? Не пойдем!» (Числ., 16:12-14).

Тогда Моисей сам направился к Датану и Авираму, жившим на расстоянии в 4000 локтей (около 2 км) от его шатра, однако эти двое вновь отказались как выйти к Моисею, так и принять его у себя в доме.

Обвинения Датана и Авирама в провале его миссии и своекорыстии вызвали особую боль в душе Моисея, который не извлек и никогда не пытался извлечь какие-либо материальные, да и какие-либо другие выводы из своего положения вождя. И не случайно Моисей сетует Богу именно на Датана и Авирама, а не на Корея:

«И весьма досадно стало Моше и сказал он Богу: «Не обращай внимания, пожалуйста, на дар их! Ни у кого из них не взял я ни одного осла, и зла не сделал никому из них» (Числ., 16:15).

Надо сказать, что в эту ночь не спал не только Моисей, но и Корей. Он тоже переходил от шатра к шатру, произнося одну зажигательную речь против Моисея за другой и призывая всех выйти утром на главную площадь стана и покончить с властью «тирана». При этом – если опять-таки верить мидрашу – Корей применял для убеждения народа те же аргументы, которые спустя более трех тысячелетий будут использовать в борьбе с религией марксисты: он утверждал, что десятина и пожертвования, которые евреи должны отдавать левитам и коэнам являются самым настоящим ограблением народа; что, опутывая людей множеством зачастую совершенно необъяснимых запретов, внушая им страх перед Богом, Моисей стремится поработить их и заставить безропотно обслуживать духовенство. И хотя он сам, Корей, тоже из левитов, он решительно против этих законов.

О том, в каком настроении находился в те минуты Моисей, насколько одиноким он себя чувствовал, свидетельствует его знаменитый псалом:

«Кто восстанет за меня против злодеев? Кто встанет за меня против творящих беззаконие? Если бы не Господь в помощь мне, скоро в могиле поселилась бы душа моя. Если говорил я – «Пошатнулась нога моя!» – милость Твоя, Господи, поддерживала меня. Когда много тревог у меня, утешения Твои ободряют мою душу. Станет ли другом Тебе сидящий на престоле нечестивости, делающий беззаконие законом себе? Толпами собираются они на душу праведника и кровь невинную обвиняют. Но был Господь – оплотом мне, и Бог мой – скалой защиты моей. И Он воздал им за беззаконие их и за злодейство их истребил, истребил их Господь, Бог наш» (Пс. 94 (93), 16-23).

Наконец, на исходе этой длинной ночи, едва забрезжил рассвет, тысячи людей начинают стекаться на главную площадь стана. Давайте попытаемся, основываясь на тексте Библии, взглянуть на происходившее дальше глазами человека из этой толпы.