Мойте руки перед бедой

– На хрен он живой? Кончить его и нет проблемы. Зачем огород городить? – держался своего мнения вдруг осмелевший Боссель и поправил на лице новую маску «Хання»– духа мстительной женщины, исполненной злобы и ревности.

В действительности Верховный боялся «бывшего» и проявлял такую решительность, только не видя его, а настаивал на убийстве от страха. Впервые Алексей позволил себе перечить невидимке, исключительно по причине своей неуверенности в том, что это и был подвальный собеседник. Однако голос, возникавший в районе темечка Боси, проявил завидную настойчивость и продолжил вещать:

– Во-первых, это в твоих интересах…

– Как это? – удивился Верховный целитель.

– А вот так: тебя завтра облздрав снимет и всё – готово. За больных, отправленных в «карцер», с тебя вряд ли спросят, а вот за такую фигуру, как Стасюк, ответить непременно придётся.

– Но ведь он тут же побежит за помощью к начальству и всё расскажет? – начал колебаться Боссель.

– Э, нет. Тут важно действовать быстро и решительно. Сейчас берешь тайм-аут. Вроде как подумать. Переодеваешь Стасюка в другую одежду под любым предлогом. Снятые тряпки передаёшь Косте – Крысолову. Тот в покойницкой подбирает подходящий труп, одевает в одежду Стасюка, уродует и фотографирует его. Затем ты объявляешь главного врача безвременно убиенным и предъявляешь его бренные останки всему миру.

Верховный целитель морщил лоб, тёр виски, но так и не смог уразуметь, к чему клонит невидимка. «Отстань», – попытался он огрызнуться и понёс кружку с дымящимся кофе Стасюку. Голос действительно утих, но только, чтобы дать возможность подопечному вручить напиток бывшему главе психлечебницы.

Как только Бося совершил отпущенное ему действие и уселся в кресло напротив Михаила Александровича, его темечко вновь заговорило:

– Ты дослушай меня, гондольер, через букву «н».

Верховный целитель поудобнее расположился, выдержал паузу и наконец отреагировал:

– Вот теперь валяй.

– Ну, вот что… – почти хором произнесли оба собеседника. Внутренний голос оказался чуть проворнее. Затем и невидимка, и вероломно отстранённый от власти главный врач заговорили одновременно. Аргументы были разными, но предмет словоизлияний был один и тот же: отпустить Стасюка. Благо, что оба оппонента не видели и не слышали друг друга. Вначале Боссель умудрялся отвечать обоим, но в конце концов запутался, замахал руками и прокричал:

– Стоп, стоп! По очереди!!

Стасюк с удивлением приподнялся в кресле и внимательно посмотрел в глаза Алексею. Тот не выдержал взгляда, зажмурился и ещё раз жалобно проблеял:

– Давайте по очереди.

Невидимка расхохотался, а Михаил Александрович протяжно произнёс:

– О-о-о, да ты, вправду, шизофреник, помнится, раньше такого за тобой не наблюдалось, – затем взял кружку с кофе и великодушно добавил: – Ну, ладно разбирайся со вторым, а я пока ещё поем.

Верховный целитель кивком головы поблагодарил бывшего главу больницы и приготовился выслушать невидимого советчика, и тот начал говорить:

– Как только он окажется на свободе, он…что сделает?

– Не знаю, – честно признался Бося, а Стасюк на мгновение замер и тут же продолжил жевать бутерброд.

– Первое, что сделает Стасюк – это побежит объявлять, что его вероломно сняли, а он желает вернуться на должность. Может, даже побежит в суд подавать.

– И что? – глуповато спросил Верховный целитель. Михаил Александрович, хотя и не мог слышать голоса, с которым разговаривал новый руководитель, на этот раз хмыкнул и вновь продолжил свой поздний ужин.

– А то, что коль скоро, имеется его могила и предъявленные всему миру останки, то его тут же объявят самозванцем и сумасшедшим.

– И?

– Тьфу ты, какой тупой, – разозлился голос.

– Если впереди идёт хромой верблюд, значит, караван повернул в обратную сторону, – успел ввернуть Стасюк, но его глубокомысленная фраза осталась без внимания.

– Сам ты тупой, – обиделся Боссель и лицо его засверкало лаком очередной маски «Накидзо» – плачущей женщины. Стасюк отложил недоеденный бутерброд в сторону и настороженно спросил:

– Это ты мне?

– …И через несколько дней бывший окажется вновь у тебя. Здесь, в сумасшедшем доме в полном тобой владении. Все будут удивляться – как похож, но сути дела это не изменит. Делай с ним, что хочешь, только пусть будет живым, – назидательно толковал невидимка.

– Точно! Точно – я тупой, – наконец согласился Верховный целитель сразу обоим собеседникам. Очередная смена настроения ознаменовалась возвращением маски молодого послушника. Михаил Александрович удовлетворенно кивнул головой и допил кофе, а голос продолжил:

– Тут главное раструбить о его гибели.

– Угу, – кивнул Боссель, не меняя маски на лице.

– Имеются ещё два важных момента, – продолжал наставления невидимка.

– Так-так-так, – демонстрируя глубокое внимание, застрочил как из пулемёта Верховный целитель.

– Надо сделать Стасюка национальным героем и ещё… – последние слова голос произнёс настолько тихо, что Бося едва сумел разобрать одно из главных условий.