Мохнатая лапа Герасима

– Не он, тетя Вилли на карточку перевела, – уточнила Агафья, – Геннадий текст на почту прислал. Историческая тягомотина о том, как во времена динозавров один мужик по фамилии Шляхтин какую-то Клотильду удавил… Ира, я вообще не знала, что это про твоих родных. Тетя Таня сказала, что я отомстить тебе хотела, поэтому все напечатала. Нет. Мне предложили деньги. Я вообще не думала, что та глупость к тебе имеет отношение.

Ира села на диван.

– Моя мама Елена Васильевна Шляхтина-Энгельман. И бабушка тоже.

– …! – выплюнул очередное бранное слово Михаил.

Агафья развела руками.

– Ты же Красавина.

– Да, я ношу фамилию отца, – согласилась Ира, – но это не отменяет того, что я по матери Шляхтина-Энгельман.

– Ну… – забубнила Агафья, – я же не знала! Узнала правду, когда ты у себя написала. Никогда бы не согласилась тебя позорить, но… тетя Ксюша сказала тете Вилли, а тетя Вилли мне. Он… писатель. Я думала… книга… ну заплатят мне… А когда ты написала, что таких злых, глупых жалеть надо… вот тут я решила тебя проучить. Но честное слово, когда главы выкладывала, понятия не имела, что они про твою семью. Я бы тогда отказалась.

– Подожди, – остановила я девочку. – Тебя о публикации в газете попросили? Кто?

– Тетя Вилли, – жалобно сказала Агафья, – дядя Гена сын ее подруги! Он ку-ку на всю голову. Странный совсем.

Я уже поняла, о ком идет речь, но решила досконально разобраться в ситуации.

– Кто такая тетя Ксюша?

– Подруга Вилли!

Я поняла, что надо запастись терпением.

– Вилли – это имя? Сокращенное от Вильям?

– Фамилия. Английская. А зовут ее Клава. Тетя Клава Вилли.

– Тетя Клава Вилли! – заорал Михаил.

– Да, – кивнула Агафья, – ее дед князь или граф. Не помню. И предки тети Вилли родня тети Ксюши. Они очень давно вместе служили у какого-то короля.

– Бред, – подвел итог Михаил, – она врет.

– Сделайте одолжение, не мешайте, – отмахнулась я. – Агаша, очень тебя прошу, расскажи, кто, почему и как попросил тебя опубликовать в твоей газете главы из опуса Геннадия.

– Я собираю деньги на четвероногое счастье… – начала Агафья.

– Сто раз говорено, – заревел Михаил. – Никаких вшивых животных в моем доме никогда не будет!

Странно, но дочь не проявила сейчас ни малейшей агрессии или подростковой обидчивости. Она спокойно объяснила:

– Я давно знаю твою позицию. Пока я живу с родителями, нечего и мечтать о собаке. «Четвероногое счастье» – это название приюта для бездомных собачек. Хозяева их выкинули, потому что песики заболели, постарели или перестали радовать. Я у них волонтер.

– Кто? – поразился Михаил.

– Волонтер, – повторила дочь, – помогаю кормить питомцев, мыть, лечить. Деньги им даю.

– Мои бабки! – опять пошел вразнос папаша. – Да я прямо сейчас закрою твою карточку. Швыряться тем, что отец потом и кровью заработал!

Агафья покраснела.

– Я знаю, на какие средства ты свой бизнес основал. На миллионы Сергея Борисовича, своего брата. Его давно посадили, я еще в школу не ходила. Он тебя попросил свой запас валюты спрятать. Ты же на эту сумму купил магазин. Сейчас твой брат вышел, все узнал, требует свою долю в предприятии, вот поэтому нам разорение грозит. Ты думал, что дядя Сережа за решеткой умрет, сам об этом маме говорил: «Да не вернется он оттуда, удавят его в бараке, денежки мои навсегда». Папа, ты вор и жулик! Пусть я не самая добрая, умная и честная, но кто мог родиться у афериста и бывшей проститутки? Я и про мать знаю, чем она занималась, пока ты на ней по глупости не женился!

Баранов был настолько поражен словами дочери, что даже не выматерился, а уточнил:

– Юлия забеременела тобой. Я, как честный человек, отвел ее в загс.

Агафья вздернула нос.

– На твоем месте я потребовала бы сделать анализ ДНК. Уверен, что я именно твоя дочь, а не Сергея Борисовича? Мама раньше с ним спала. Лично я сомневаюсь, что мы родня. Я вообще на тебя не похожа.

Баранов открыл рот, а девочка продолжала:

– Ни копейки из твоих денег на собак я не беру. Сама зарабатываю, газета приносит доход. Ты не имеешь права указывать, на что мне собственные тысячи тратить.

Отец молча обозревал Агафью, а та повернулась ко мне.

– Приют организовала и содержит тетя Вилли. Она богатая, все время ходит в центр «Красота Парижа» на дорогие уколы. Каждый день.

– «Красота Парижа», – повторила я, сразу вспомнив свою встречу с профессором Гонкиной.

– Да, – подтвердила Агафья, – там старухи молодятся. Уколы, операции и всякое такое. У Вилли есть подруга – тетя Ксения Бурбонская. Она тоже из семьи то ли графов, то ли князей, а у нее сын Геннадий. Он часто бывает у тети Вилли. Сейчас вроде работает там, но не постоянно. Она предпочитает, чтобы ее звали не по имени, а по фамилии. У нее был жутко трусливый отец, он специально дочку Клавкой обозвал, чтобы никто не догадался, что она дворянка.

– Ума палата у мужика была, – буркнул Михаил.

– Геннадий глупый, – неслась дальше Агафья, – но тете Вилли он очень нравится. Бурбонский постоянно ко всем приматывается, рассказывает о том, что его предки – короли Франции. Только они не от законных браков, а мор… морген… забыла слово.

– Морганатический[4], – подсказала я.