Мохнатая лапа Герасима

– Я не маленькая.

– Иногда взрослые боятся одни в доме находиться, – возразила я.

Ира взяла домашние тапочки.

– Я только рада буду, что взрослых рядом нет. Но вы не задерживайтесь. Скоро все вернутся.

Я поспешила к гостевому домику и крикнула из прихожей:

– Лера, Анюта, вы где?

Женщины быстро вышли к вешалке.

– Как только вы на ватсап скинули, что едете в особняк не одна, а с девочкой, мы сразу здесь спрятались, – пояснила Анюта.

– И вам эсэмэску послали, – добавила Лера.

– Бегом в мою машину, – скомандовала я, – мне надо успеть вас доставить в избу и вернуться сюда, пока хозяева не явились домой.

Глава 30

Обычно я сплю, как кирпич. Но сегодня долго ворочалась в кровати, потом встала, вышла во двор и поняла: в Подмосковье наконец-то пришло лето. Еще сегодня днем я ходила в легкой куртке. А сейчас ночью, когда должно стать прохладнее, я стою в тонком халате и мне жарко.

Я глубоко вдохнула упоительный воздух. Никогда не испытывала желания жить за городом. Огород и прочие деревенские радости не для меня, у меня все огурцы засохнут, а куры не подарят хозяйке ни одного яйца. Да я и не испытываю ни малейшей радости, копаясь в земле, мне лучше в городе. Но сейчас я поняла, почему в последнее время все больше и больше москвичей стремятся обзавестись домиком в подмосковном селе. Воздух упоительный, вокруг тишина, вместо гула никогда не спящих улиц пение соловья. И, наверное, огурцы, которые только что сняли с грядки, и яйцо от собственной несушки, намного вкуснее тех, что продают в магазинах. Вот постареем с мужем и поселимся где-нибудь подальше от мегаполиса.

Я усмехнулась. Таня, до пенсии еще далеко. И сотрудники особых бригад никогда не станут рантье. Нет, возможно, вас лет эдак в восемьдесят отправят на заслуженный отдых, сядете у камина с вязанием, начнете пить вкусное какао и… И тут зазвонит телефон! Вы услышите знакомый голос, бросите клубок в огонь, разольете напиток и кинетесь одеваться. Труба пропела, вас вызвали на службу, старый боевой конь ринулся в битву. Ничего, что грива седая, копыта разъезжаются и в спине остеохондроз. Пожилая лошадь, как известно, борозды не испортит. Если ты принял решение влиться в особую бригаду, будь готов и в девяносто лет влезть на самое высокое дерево или изображать из себя студента.

Я медленно пошла по дорожке. Погуляю минут десять и отправлюсь на боковую. В большом доме все, похоже, видят десятые сны, ни в одном окне нет света.

Я зевнула, и тут в кармане завибрировал мобильный.

– Спишь? – спросил Димон.

Отличный вопрос в два часа ночи.

– Гуляю в саду.

– Слушай, прости, – смутился Коробков, – я не посмотрел на часы. Завтра поговорим.

– Нет, правда, я дышу свежим воздухом, – остановила я Димона, – говори.

– Я стал глубоко копаться в биографиях действующих лиц и выяснил кое-что интересное, – сообщил Димон. – Сначала про Анну Григорьевну Шляхтину-Энгельман. Родители Ани, Григорий и Антонина Шляхтины, были учеными. Григорий – доктор наук, заведовал в одном НИИ лабораторией, о которой в СССР почти никто не знал. Чем там занимались? Руководители коммунистической России были престарелыми людьми. Когда в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году Михаил Горбачев стал генеральным секретарем ЦК КПСС, то его, пятидесятичетырехлетнего мужчину, считали мальчишкой. Средний возраст членов политбюро составлял семьдесят лет, на посту почти все они находились до своей смерти. Народ придумывал анекдоты, смеялся над дикцией стариков, потешался над теми, кто читал дважды одну и ту же страницу написанного референтом доклада. Да и внешне дедки выглядели неважно.