Мохнатая лапа Герасима

– О! Точняк! Вы вообще-то умная, – похвалила меня Агафья.

– Да нет, просто в детстве прочитала много романов Дюма и оттуда набралась знаний, – ответила я.

Глава 29

– Тетя Вилли попросила меня помочь дяде Гене за деньги. А тот дал главы из своей книги для публикации в моей газете, – затараторила Баранова, – я удивилась, объяснила, что у меня подписчики моего возраста, стариков нет. Геннадий сказал: «Выставляй главы. Зачем мне это надо, не твое дело». Ну я и сделала.

– Так, – кивнула я, – теперь объясни, откуда у тебя информация о смерти Бурбонского? И как ты ухитрилась узнать о том, что Ксению Федоровну вызвали в полицию, до того, как они это сделали?

Агафья потерла глаза кулаком.

– Что главное в газете? Горячая новость! Если хочешь заиметь много подписчиков, надо каждый день их удивлять. А у меня два дня не было ничего острого. Утром я в школу поехала, на дороге полиция, охрана из поселка. Я шоферу велела остановиться и позвать кого-нибудь из наших секьюрити, я плачу им за информацию. Ну и узнала, что из колодца труп вытащили. Вызовут на опознание его родных. В кармане у покойника нашли паспорт на имя Бурбонского. Вот я удивилась! Опять он! Я прямо по дороге заметку написала и в Сеть скинула.

– Как ты выяснила, что с матерью покойного плохо обращались? – не утихала я.

– Придумала, – призналась Агафья, – все знают, какие в полиции хамы. Я решила: точно мать прикатит, ну и сгустила немного краски. Вот уж не думала, что кто-нибудь догадается, что я сообщила о плохом отношении до того, как Ксения в отделении появилась. Да и какая разница-то, во сколько она притопала! Мы всем классом в тот день поехали в Звенигород на экскурсию в монастырь, нас историчка повезла. Я побоялась, что в церкви Интернета не окажется, и выбросила инфу раньше. Какая разница-то?

– Как оказалось, большая, – вздохнула я.

Ну вот, одна «журналистка» просто соврала, вторая просто украла информацию. Все так просто теперь.

– Раньше еще я договорилась с Олеськой, что она Иркой прикинется и у шеста спляшет. Я знала, чем они с Пашей занимаются, но не писала про стриптиз, – разоткровенничалась Агафья, – хотела с них деньги за молчание потребовать. А когда Ирка так про меня в Сети высказалась, я решила ей отомстить. Только видео получила, помчалась к дому Красавиной, очень хотелось ее родным кино показать. Встретила вас, решила, что вы мать Иры.

– Тебя не смутило, что супруга очень богатого человека катается на дешевой иномарке и одета очень просто? – удивилась я. – Неужели ты никогда не сталкивалась с Еленой Васильевной? Вы ведь в одном классе с Красавиной учитесь.

– В гости друг к другу мы никогда не ходили, – ответила вместо Агафьи Ирина, – мать моя в школу ни разу не заглядывала. Я нормально учусь, веду себя примерно, зачем родителей вызывать? Очень редко бабушка на празднике показывалась, но это было раза два в первом классе.

– Раньше, когда мы лучшими подругами считались, Иришка рассказала, что ее отец очень жадный. На всем экономит, у него даже собачью какашку не выпросишь, – наябедничала Агафья, – ее мамаша вещи где подешевле покупает. Поэтому я ее с вами и перепутала.

– Не совсем так, – возразила Ира, – у папы мать есть, та вечно ему в уши зудит: «Жена и дочь эксплуататорши, на свои шмотки твои деньги спускают». Когда мать с отцом куда-то вместе идут, они очень дорого наряжаются. А для обычной жизни мама себе платья в аутлетах выискивает. У меня таких шмоток, как у Агаши, нет. Вот бабушке Ане отец ни в чем отказать не может, ей он часто дорогие подарки притаскивает. Его мать, Галина Николаевна, гордится, что в зашитых-перешитых юбках рассекает. Анна Григорьевна же очень модная. Поэтому баба Галя ненавидит бабу Аню. И маму! И меня. Хорошо, что она с нами не живет. Один раз папина мамашка мне в детской письмо оставила: «Ирина! Ты очень плохая дочь. Тебя Господь накажет за то, что все деньги, которые отец заработал, тратятся на твои игрушки и прихоти. Вот разобьет тебя паралич, сядешь в инвалидную коляску, заплачешь, что ноги не ходят, да поздно будет».

– Вот …! – традиционно отреагировал Михаил.

– Тетя Таня, если честно, я ни на вашу машину, ни на одежду не смотрела, – сдавленным голосом произнесла Агафья, – очень хотела Ирине отомстить! Ничего не замечала. Сейчас мне так стыдно! Мы же лучшими подругами были. Без Ируськи мне тошно. Я совсем однаааа!

Баранова разрыдалась, Ира бросилась к ней с объятиями.

– Я тоже по тебе скучаю! Совсем-совсем не сержусь. Написал дядька фигню. И плевать. Что меня разозлило? Я ж не совсем Шляхтина-Энгельман, наполовину Красавина. Папа главнее мамы!

– Папа лучше мамы, – пропищала Агафья, размазывая по лицу слезы, перемешанные с макияжем.

– Папа главнее мамы, – вторила ей Ира, – папочка самый лучший, только он меня не любит.

– И меня! – отчаянно заголосила Агафья. – Не любит! А я его обожаююю!

Девочки зарыдали в четыре ручья. Михаил Борисович подошел к ним и стал растерянно бубнить:

– Ну …! Хорош выть! Перестаньте …!

– Не матерись, – попросила сквозь слезы Агаша.