Мокрая вода

Он проденет свои руки в рукава – «навстречу», погладит её грудь. Она для него – одушевлённая, а не просто часть тела. Он придумывает смешные истории про красивую Девушку-грудь, которая встретила в метро то, что так долго искала, но почему-то сразу не приметила, а потом они чудесным образом встретились.

Ласковый морок доброй сказки. Они сотворили её вдвоём, только для себя, а если записать – исчезнут пауза, взгляд, касания, и получится скучно. Как стенограмма.

Они только познакомились и узнают друг друга.

Вдвоём будут придумывать свой язык, чтобы радоваться общению. Это будет простой и сложный язык, и в нём будут жесты, взгляды, звери и птицы, листья, ягоды и трава. Терпкий, упругий ветер. Они будут слагать свою историю, предания – то, что они передадут дальше.

– Интересно, какого сорта было запретное яблоко? Белый налив? Он такой вкусный!

Может быть, вообще какой-то райский сорт. Никто этого не знает, – подумала Нина и улыбнулась. Всё-таки он романтичный! Так нежно целуется. И голос – завораживает!

Нет, она точно теряет голову! Может быть, в ней уже прорастает неведомое «зёрнышко»? Как начинается беременность? Вполне возможно, что уже началась, просто узнает она об этом позже.

Спешить некуда. Сладкое, как шоколад к кофе, забытьё. Плед в красно-зелёную клетку. К чёрту надоевший телик! Закутаться, превратиться в уютный тёплый ком. Боб рядом.

Этот мужчина сразу и уютно поселился здесь, словно веками жил. Не захватчик, нет.

Понимать это и просто молчать, в тишине узнавать друг друга. Праздник тишины и покоя. Что это – грусть? От избытка хорошего? Разве может быть хорошего – много? Особенно когда его так долго ждёшь!

Молчаливое притяжение. Потом, словно взрыв – неожиданное прикосновение. Мягкое касание его ладоней. Он погладит её по спине, просто и нежно, и это так много объяснит им обоим и мгновенно, незримо соединит.

Она прижмётся к его плечу. Лёгкий поцелуй, вспыхнувшее желание.

– Бо-о-б! – скажет она и покраснеет, заглянув в его глаза.

– Б-о-о-б! – откликнется он в тон.

И она засмеётся звонким, долгим переливом, как давно уже не смеялась. Потому что счастья не бывает много, как доброй влаги, которая поднимается выше, выше, но не переливается зряшно через край сосуда, только приближается, а край приподнимается волшебным образом. Смотри, молчи и не спугни.

Черепки потом не склеишь и уже не наполнишь сосуд бесценной влагой.

И так – безмерно и бесконечно, пока есть солнце, небо, мир вокруг, шум крови в жилах, он и она – рядом.

– Господи! Совсем голову потеряла, как девчонка! – подумала Нина, ощущая неожиданную влагу на ресницах.

Легко. Легко и свободно.

И словно не было этой изнуряющей каждодневной тягомотиной недели, бесконечного ожидания прихода Боба.

Мелодия мобильника вернула Нину в реальность.

* * *

Она повернулась, выпутываясь из тёплого уюта постели, подхватила трубку.

– Алло! Слушаю. – Вскрикнула, не веря и заранее радуясь: – Боб, это ты?

– Это Митя. От Бориса.

– Кто?

– Митя. Я по поручению Бориса, – пригасил её восторг мужской голос на другом конце.

– Митя? Какой Митя? Он ничего не говорил. Он должен был прийти. С ним что-то случилось? – забеспокоилась Нина. – Что с ним?

– Всё в порядке. Но он сейчас не может позвонить. Я должен забрать вас и отвезти на место встречи. У нас чуть больше часа. Вы собирайтесь, а я заеду. Одевайтесь теплее, поедем на мотоцикле. Да! И не забудьте инструкцию. По сборке. Ну – схему. Вы поняли?

– Да, – ошеломлённо ответила Нина. – К чему такая спешка? И… Боб… Борис – не звонил мне, – вновь забеспокоилась она.

– Так надо. Всё очень серьёзно. Но вы не волнуйтесь. Со временем всё придёт в порядок, определённый временем, – произнёс Митяй загадочно. – А сейчас – выключайте мобильник. К городскому телефону не подходите. Я буду у вашего подъезда, – он выдержал паузу, похоже, глянул на часы, – ровно через час и семь минут. Всё – хорошо! Окей?

Уверенно сказал, быстро, не оставив времени на вопросы и раздумье.

Мобильник отключился.

* * *

Нина потерянно ходила по квартире. Машинально складывала стопкой одежду. Потом какие-то вещи переменила, взяла попроще.

Пустой рюкзак лежал рядом.

– Надо бы погладить, – подумала она, наткнувшись на ворох свежестиранного белья. – К чему это сейчас?

Сварила кофе, закурила, сделала глоток, глядела задумчиво в окно.

– Как моментально всё может перемениться. Только что её переполнял восторг, а сейчас неясная тревога, граничащая из-за неизвестности со страхом. Кто он – Митя? Боб не рассказывал. Хотя – у него много друзей и сослуживцев. Может быть, так и надо? В том, что он задумал.

Тревога давила тяжёлой колодой, и не было сил её отодвинуть, чтобы легче стало дышать. Почему Боб не позвонил? Странно и не похоже на него.

Вспомнила про схему, которую Боб положил в энциклопедию. Встала, нашла, незряче глянула на линии и кружочки. Заплакала в голос, слегка подвывая, внутренним чутьем понимая, что эта бумага несёт опасность. Положила схему в передний карман рюкзака.

– Не раскисать! – приказала себе.

Встала, глянула в зеркало возле вешалки.