Мокрое дело водяного

– Уже бегу, – крикнула Марина и влетела в столовую с ворохом вещей в руках, – котеночек, надень кофточку, носки шерстяные, укрой коленочки пледом.

– Не хочу, – тоном, который не предвещал ничего хорошего, возразил толстяк.

– Милый, – принялась уговаривать его наша кулинарка, – я предлагаю тебе выгодные условия. Сейчас тепленько закутываешься, выпиваешь горяченького, разогреваешься до нужной температуры. Градусник умирает! А я потом угощаю тебя супом! Сборной солянкой с языком, копченостями и каперсами.

– Соглашайся, – посоветовала я, – очень заманчивое предложение.

Дегтярев почесал нос.

– Сейчас я не ем! Одеваюсь по полной, нахлебываюсь горячего чая, градусник ломается, я раздеваюсь и ем солянку. Так?

– Да, – хором согласились все.

И тут в комнату вбежала Нина.

– Вот, – выдохнула няня и положила на стол пластмассового мишку.

– Это зачем? – удивилась Марина.

– Мишаня-купаня, – объявила Нина, – с его помощью я проверяю, какая вода у Дусеньки в ванночке.

– Мне еще и мыться придется? – опешил полковник.

– Нет, нет, – в один голос заявили Марина и няня.

– Как нам узнать, что чай нужной температуры? – объяснила Нина. – Опустим в него Мишаню.

– Никогда, – отрезал полковник.

– Тридцать пять ровно, – заявил градусник.

– Ой, ой! – всплеснула руками Нина. – Александр Михалыч, любимый наш, позвольте носочки надеть на ваши ножки.

Последние слова няня договаривала, уже сидя под столом.

– Отстаньте, – начал отбиваться Дегтярев, – не желаю выглядеть идиотом.

– Если не уморить термометр, вы еще долго-долго будете всем температуру своего тела сообщать, – вздохнула Энн.

– Уф, – выдохнула Нина, вылезая наружу, – натянула носочки.

– Ловко у тебя получилось, – восхитилась я.

– На Афине натренировалась, – объяснила няня, – она терпеть не может зимой ботинки носить.

Дегтярев принялся делать странные телодвижения.

– С Александром Михайловичем легче, чем с Афиной, – сообщила Нина, – у него только две лапы, простите, ноги. А у собаки-то больше.

– Тридцать четыре и девять, – провозгласил термометр.

– Интересно, до какого значения может опуститься температура тела человека? – осведомилась Марина.

Гарик взял свой айпад.

– Так! Секундос! Вот! Нашел статью академика академии академических наук «Здоровье и жизнь отдельно взятого». Слушайте! У человека температура колеблется от тридцати шести до тридцати семи по Цельсию. И не зависит от тепла или холода в помещении. А у жабы температура зависит от окружающей среды. Если в помещении тридцать семь, то и у нее тридцать семь.

Нина показала пальцем на стол.

– Мишаня-купаня показывает – тридцать четыре и пять.

– Тридцать четыре и пять, – словно услышав это, пропело сопрано из живота полковника.

– Угарно! – рассмеялся Гарик. – Полковник превращается в жабу!

Глава двадцать четвертая

– Кто превращается в лягушку? – оторопел полковник.

– Ты! – со счастливым видом заорал Гарик.

– Тридцать четыре и два, – не замедлил сообщить термометр.

Я откашлялась.

– На столе прибор, который предназначен для жидкостей. Температуру воздуха он не измеряет. Академику академии академических наук, который строчит в интернете странные тексты, доверять не стоит. Человек не может превратиться в жабу.

– Почему нет, – заспорил подкидыш, – вспомним историю про Иванушку-дурачка, стрелу…

– Это сказка, – остановила я Гарика.

– Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок, – продекламировала Нина, – ой! Я не так выразилась. Хотела объяснить, что в легендах и мифах мало истины. И потом, Иванушка был красавец, кудрявый блондин с голубыми глазами, стройный, несмотря на прозвище, умный. Александр Михайлович совсем другой…

– Тридцать три ровно! – пропело в ответ.

Я покосилась на полковника, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Если няня продолжит сравнивать Ивана-дурака с Дегтяревым, температура последнего упадет до отрицательных значений. И что нам тогда делать с глыбой льда в костюме?

– Иванушка молодой, – тараторила Нина, – а Александр Михайлович…

– Ничего подобного, – захихикал Гарик, – он антидот сказочного красавчика.

– Ты хотел, наверное, сказать антипод! – перебила я подкидыша. – Хватит глупости болтать! Марина, завари чай!

– Нет, какао, – потребовал Дегтярев.

– Неважно, какая жидкость, – встала на сторону толстяка Энн, – главное, она должна быть нужной температуры.

– Варю какао! – отрапортовала фиктивная жена.

Я подошла к полковнику.

– Сейчас мы тебя закутаем, напоим, и градусник протянет ноги. Пожалуйста, не спорь с нами.

– А кто возражает? – заморгал Александр Михайлович. – Я? Я? Я? Никогда не противоречу. Это твоя привычка.

– Ну, хорошо, влезай в кардиган, – попросила я.

– Еще чего! – отмахнулся полковник.

– Ты же ни с кем не препираешься, – напомнила я.

– Верно, – согласился полковник.

– Слова «еще чего» следует понимать, как «да»? – осведомилась я и протянула толстяку теплую кофту на пуговицах.

– Вот какао, – пропела Марина, ставя перед Дегтяревым здоровенную кружку. – Пей!

– Секундочку! – попросила Нина и бросила в кружку Мишаню-купаню. – Сорок три! То что надо! Начинайте.

Полковник подул на содержимое кружки и сделал глоток.