Мокруха

— Успокойся, дуреха, не плачь. — Татьяна гладила ее по голове, сдерживаясь, чтобы не расплакаться самой. — Ладно, ладно, успокойся, а то в городе наводнение будет.

Через некоторое время Карина пришла в себя.

— Он убьет меня.

— Глен?

— Да.

— Брось. Они на словах все крутые, — неуверенно возразила Таня.

— Убьет. Он убийца. Я бы тебе такое могла рассказать… — Она опять заплакала, и потребовалось еще несколько минут, чтобы привести ее в себя.

— Я ударила его бутылкой. И ушла. Он меня убьет. Я знаю… Татьяночка, помоги мне. Мне больше никто не поможет. Посоветуй хоть что-то.

— Уезжай.

— Куда? На какие деньги? Как?

Татьяна задумалась, потом пошарила в сумочке и вытащила ключ.

— Люся все в дурдоме лечится, я присматриваю за ее дачей. Недалеко от города. Поживешь там несколько дней, а потом решим.

— Танюша, если бы не ты… Я никогда не забуду!.. Спасибо. — Карина вновь разрыдалась.

Таня вздохнула, тоже смахнула слезу, размазала тушь по щеке, не заметив этого.

Отвезя Карину на дачу, Татьяна возвращаться в офис не стала — все равно под утро работы никакой. Да и не в таком она настроении, чтобы обслуживать всех этих клиентов. Она приехала к себе на квартиру, которую снимала уже три года. Она не находила себе места, металась по комнате, выпила джина с тоником… Перед глазами стояла картина — от выплеснутой в лицо кислоты кожа съеживаетеся, сползает, обнажая череп. Лицо, ее красивое лицо, которое она так лелеяла, превращается в жуткое кровавое месиво…

— Ну их всех к… матери, чтоб у них!.. — забористо выругалась Татьяна. С размаху плюхнулась на диван и потянулась к телефону…

***

Люсина дача представляла из себя дощатый продувной трехкомнатный дом, жалобно стонавший под порывами ветра. Большая чугунная печка не позволяла, однако, замерзнуть здесь окончательно.

Сколько Карина просидела, закутавшись в два одеяла и подбрасывая поленья в печку, она и сама не знала. Часы стояли. Кусочек неба, очерченный окном, начинал светлеть. На пороге стоял новый день, который не сулил ничего хорошего. Карине казалось, что она попала в тупик, что ей перекрыли все выходы, что эта мрачная дача — некое преддверие ада, что мороз, отчаянье, безысходность взяли ее в плен и ничего никогда не изменится к лучшему.

Дача имела удобства, соответствующие дизайну. Путь к ветхому, с обледеневшими ступеньками туалету лежал через глубокие, покрытые настом сугробы, петлял между штабелем дров, какими-то чахлыми кустиками и крохотным сарайчиком. От дома он не был виден… Что и спасло Карину.

Выходя из сего заведения, она направилась было к дому — и застыла как вкопанная. На фоне светлеющего неба и сугробов чернел силуэт мужчины, который пытался проникнуть в дом. Карина узнала его сразу. Это был Глен.

Потом она бежала по сугробам, выбралась из дачного поселка в лесок — вся в снегу, с расцарапанными ветками руками и лицом. Она ничего не соображала, только шла и шла вперед, подальше от этого места. Подальше от Глена. Наконец она выдохлась и присела под ель, как девочка из сказки «Морозко».

— Вот дрянь! — Она поняла, от кого Глен узнал, где она. — А еще подруга…

Она поднялась, зло пнула ствол дерева, сверху посыпался снег, попал за шиворот. Карина заплакала. Она была вконец измучена, окоченела, не ощущала рук — рукавицы она потеряла где-то по дороге, не додумавшись натянуть их. Она побрела дальше. Шла, ничего не соображая. Она слышала какой-то вой, продиравший до печенок. Волки? Нет, слишком близко город. Говорят, бездомные собаки сбиваются в стаи и представляют опасность для людей… На проселочной дороге ее вроде бы кто-то окликнул, но она даже не обернулась. Потом она выбралась на шоссе. Потом — рев мотора, визг тормозов, удар…

Смерть? Не похоже. Она была жива и лежала, прижав щеку к холодному асфальту. Ей не хотелось вставать, двигаться, опять идти неизвестно куда, проваливаясь в снег, мерзнуть. Ей хотелось вот так и лежать. Ей хотелось умереть…

— Трах-тарарах, мать твою, деда и бабку! — кричал склонившийся над ней мужчина, пытаясь ее поднять.

— Не суетись. Жива она. И почти не пострадала. Мы лишь задели ее. Даже сознания не потеряла. — Второй мужчина нагнулся над Кариной. — Перепугалась.

Они подняли Карину на ноги, довели до синего «БМВ» и усадили на сиденье. Водитель включил свет.

— Знакомое лицо… Ба, да это подруга Глена. Здравствуй, голубушка.

***

— Ну, чтоб сгинул подлый враг! — Норгулин поднял стакан. Это был третий тост. «За тех, кто в МУРе» и «за друзей в Чечне» уже пили.

Повод, чтобы собраться в служебном кабинете и «оприходовать» пару бутылок, выдался хороший. Окончание такой операции грех было не отметить. Тем более что ребята из Москвы — сотрудники управления по оргпреступности МВД России — были не дураки выпить, они могли дать фору кому угодно.