Мокруха

— Не было с их стороны никаких трупов, неужели ты не видишь?

— Да, вижу, что работали красиво и экономично. Минимум патронов, максимальный результат.

— Зато отыгрались на машинах: изрешетили так, что «мерс» и «жигуль» в дуршлаги превратились.

— И не пожалели на каждого контрольного выстрела, — заметил Рудаков.

— Профессионалы.

Норгулин с Рудаковым походили кругами.

— Да, допрыгался Медведь, — вздохнул Норгулин.

— Не скажу, что мне его жалко.

— Он все-таки был из старых воров, с понятиями о законе.

— Воровском, — уточнил Рудаков.

— Естественно, не о нашем, — согласился Норгулин. — Без него, однако, вся окрестная сволочь, думаю, вообще сорвется с тормозов. Когда еще нового положенца назначат, и сумеет ли он прибрать всех к рукам… За это время беспредельщики нам устроят представление.

— Как-нибудь справимся. А таких помощников в наведении порядка, как Медведь, нам не надобно.

— Скажи лучше, что нам делать по этому «глухарю».

— Поднимать всех на ноги. Перво-наперво досмотреть жилища и места работы всех погибших. Не думаю, что таким образом мы раскроем убийство, но что-нибудь интересное, я уверен, найдем.

— Согласен, — кивнул Рудаков.

— С опросом местных жителей и разными осмотрами пусть возятся местная милиция и областной розыск. Нам же надо поднажать на контингент. Не может такого быть, чтобы ликвидировали атамана и никто ничего не слышал.

Обговорив все вопросы с начальником областного уголовного розыска, Норгулин и Рудаков отбыли в город.

Следующий день ничего не дал. На совещании начальника УВД ответственные товарищи строили умные лица и говорили что-то об отработке версий, оперативных планах, дельного никто предложить не мог. Из окрестных жителей никто ничего не видел. Баллистическая экспертиза показала, что стреляли из двух автоматов АКС-74-У. Оружие не найдено. Гильзы и пули направлены в российскую пулегильзотеку.

Вечером проходило совещание в отделе по борьбе с бандитизмом. «Жегловцы» собрались в маленьком кабинете Норгулина, яблоку было негде упасть, на всех не хватило стульев, и ребята сидели на подоконнике, стояли, прислонившись к стене. Совещание походило на обычный базар. Норгулин никогда особо не нажимал на дисциплину, давал каждому высказывать свои соображения. Ребята горячились, спорили, перебивали друг друга. Нередко именно из споров извлекалось рациональное зерно.

— Проделки конкурентов, — говорил старший опер Васютин. — Последнее время у Медведя были проблемы с азерами.

— Вряд ли. У Медведя с азербайджанцами мир, — посыпались возражения.

— А я говорю, они поцапались несколько дней назад. Но из-за чего — не знаю.

— А мог и Кувалда расквитаться. Надоело платить в общак и уступать сферы влияния. Нанял команду со стороны.

— Почему со стороны?

— Его киллеры к этому непричастны. Мы с операми из убойного отработали каждого — не подходят. Да и не по зубам им так красиво обделать такое дельце.

— Да, они дело только обгадить могут.

— С Котом встречались?

— Понятно, встречались. Ты у нас один, что ли, умный? Делает удивленные глаза и только вздыхает — какая же сволочь покусилась на такого прекрасного человека и гражданина, каким был Михаил Леонидович Дубровник.

— Вот что, добрые люди, — сказал Норгулин, постукивая ручкой по столу, — надо быстрее разобраться в ситуации. Если у них откроются боевые действия…

— Сезон охоты на носорогов.

— Точно… Это далеко зайдет — мы только и будем что успевать трупы собирать.

— А что, в городе проблемы с труповозками? — загалдели ребята.

— Им надо бы за городом военный полигон отдать в аренду. Как разборка — пускай туда едут.

— А что? Можно даже оружие напрокат давать. Чем больше они друг друга уделают — тем лучше. Лишь бы посторонние случайно не пострадали.

— Все равно мы обязаны знать, кто, в кого и за что стреляет, — резюмировал Павел Норгулин. — Чувствую, в городе происходит что-то из ряда вон выходящее. И мы еще нахлебаемся полной мерой.

Следующим утром Рудаков, переговорив в пивной с источником, направился в кабинет начальника.

— Все встало на свои места.

Тот внимательно посмотрел на него.

— Говори.

— Медведь схлестнулся с какими-то отморозками из молодежи. Они заманили его в ловушку и уделали.

— Какие отмороженные?

— Знаю только одного — некоего Глена. Глинского.

— Опять эта крыса появилась.

— Ты с ним сталкивался?

— Не поверишь: его отец был зам по оперчасти Заречного РОВД.

— Яков Михайлович?

— Он самый. Мужик был отличный, настоящий опер, — вздохнул Павел. — Эта гнида его в могилу свела. Тогда, лет восемь назад, известное дело было. Глен наворочал. Суд, однако, его освободил. Но чуяла моя душа, что эта скотина не угомонится. Когда же таких тварей отстреливать начнут?

— Скоро, — сказал Рудаков. — Уж его-то, попомни мое слово, пристрелят в ближайшее время. Вся братва на него охотится, чтобы ему устроить муки святого Себастьяна.

— Я бы сам его с удовольствием придушил.

— За нас постараются. Подождем.

— Нечего ждать. Нам надо его найти и… И сдать уркам. Пусть они его сами уделывают. Он сильно зажился на земле.

Часть 3 Положенец