Мокрый контакт (СИ)

— Я с тобой схожу на свидание, но при условии, — выдаёт Бэкхён. — Условие такое: ты расскажешь мне о своём детстве. Включая и те фрагменты, где фигурировал Чонин. Хочу узнать тебя получше. Если надумаешь, приходи в кафе в пять.

***

Бэкхён привычно опаздывает на пятнадцать минут, но довольно улыбается, потому что за угловым столиком сидит Чанёль и уныло смотрит в стакан с соком.

Бэкхён подходит нога за ногу и с грохотом отодвигает свободный стул, заставляя Чанёля подскочить на месте от неожиданности.

— Думал, я тебя продинамил? — Бэкхён жизнерадостно улыбается, хотя на сердце кошки скребут, и заказывает официанту чай на двоих. Чайник выбирает побольше, чтобы их надолго оставили в покое.

Чанёль после неторопливо наливает чай в две чашки и ждёт. Наверное, ждёт вопросов.

— Начинай с того, что помнишь. Твоя семья переезжала при тебе?

— Я тогда был совсем крохой, так что ничего не помню. И вообще это плохая идея. Я предпочитаю говорить о нас с тобой. Чонин — прошлое для меня, к которому возвращаться я не хочу. Мне нужен ты, а не он.

— Наплевать. Я сказал тебе, чего хочу. Если Чонин для тебя прошлое, то для меня — самое натуральное настоящее. И если ты считаешь, что я с ним так просто, то я тебе не завидую. И всё, что ты мне говорил тогда о собственных чувствах, — пустой звук. Потому что в твоих глазах я превращаюсь в человека, который спит с кем попало и с лёгкостью разрывает отношения без веских причин. Не слишком лестно для меня, не находишь? Рассказывай или проваливай. Так ты помнишь, как с соседями знакомились?

Чанёль не проваливает, остаётся, с трудом сглатывает, но всё же отвечает на вопрос:

— Я не помню. Мне кажется, они были всегда. И мы всегда дружили. О Чонине можешь не спрашивать. Он всегда был рядом, сколько я себя помню.

— И вы вместе хулиганили?

— Просто играли. Пару раз игрушки не могли поделить. Пару раз дрались ещё из-за какой-то ерунды. И как-то само собой вышло, что потом уже всегда вместе.

— И? Тебя же что-то привлекало в нём?

— Дерзость? — Чанёль отпивает из чашки и мрачно улыбается. — В десять он выглядел красивым, как картинка. Походил на ангела. Это я помню. Ещё помню, что у его матери руки не доходили, чтобы постричь его, и он бегал какое-то время с длинными волосами. Чтобы волосы не мешали, мать ему их немного завивала и укладывала. А он тогда подружился с одним новичком. Ну и вот, они пошли в туалет как-то, а тот парнишка возмутился, что это Чонин делает в мужском туалете. Дескать, ты же девочка, а девочке надо в женский. Ну, я могу понять того парнишку. Чонина одевали ярко и красиво, волосы ещё эти, ну и выглядел ангелочком и был тогда едва ли не самым мелким в классе. Чонин молча расстегнул брюки, демонстративно достал член и принялся отливать с гордым видом. Парнишка так и стоял столбом с раззявленным ртом*, а я тогда Чонином гордился. В двенадцать его уже никто бы не спутал с девчонкой, хотя он тогда был тёмный и тощий, но всё равно красивый. И после того случая он всегда носил только классические брюки и светлые…

Чанёль умолкает и растерянно смотрит на белую рубашку Бэкхёна. Бэкхён достаточно сообразителен, чтобы сложить два и два, и прикинуть, что именно в нём могло напомнить Чанёлю Чонина. А ещё он с лёгкостью может вспомнить, как помогал Чонину обустраиваться и разбирал немногочисленные вещи. В армию Чонин прихватил с собой как раз несколько белых рубашек и классических брюк.

— Скудноватый гардеробчик, — подметил тогда Бэкхён, с интересом изучая рубашки.

— Зато всегда стильно и к месту.

Бэкхён даже не задумывался о том, насколько сильно это запало ему в душу. И никогда не придавал значения тому, что после армии сменил свой гардероб на то, что “всегда стильно и к месту”. Ему просто нравилось и нравится до сих пор, как он смотрится в такой одежде. И Чонину тоже нравится. Чанёлю, судя по всему, нравится так же сильно, только он теперь в этом не признается. Ну и чёрт с ним.

Бэкхён вновь концентрируется на разговоре, жадно ловит каждое слово и ждёт, когда же Чанёль вспомнит ту игру с поцелуями, о которой говорил Чонин.

— Меня поначалу часто раздражало его желание покомандовать. Если Чонин чего-нибудь хотел, то хоть небо на землю падай, но всё должно быть именно так. Упрямый до жути. Причём всегда настаивал на своём даже тогда, когда имел дело со взрослыми. А ещё никогда не стеснялся высказывать свою точку зрения, даже если она расходилась со всеми прочими. Потом, правда, он стал сдержаннее и скрытнее. Вплоть до того, что даже помогать старался так, чтобы об этом не узнали.

— Но тебя-то что по-настоящему привлекало?