Мокрый мир

Зал собраний находился на последнем этаже Южной башни, так что Георгу Нэю, придворному колдуну, нужно было всего-то покинуть опочивальню и взобраться по крутой лестнице. Округлое помещение с высокими потолками вмещало чертову дюжину причудливых резных тронов; Нэй чувствовал себя не в своей тарелке на жестком и неудобном седалище. Троны составляли идеальное кольцо и крепились к стенам. Скрипучие механизмы поднимали их над полом на разную высоту, так что образовывалась спираль: от трона, висящего под самыми стропилами, до едва приподнявшегося на пару футов. Совет занимал места по старшинству. Внизу сидел Нэй. Верхний принадлежал достопочтенному Улафу Усу. Сегодня его трон пустовал, как и несколько других. Колдуны, которых в кулуарах называли «Четверо Старых», проигнорировали совещание, сославшись на занятость, но все понимали: эти четверо слишком дряхлы, чтобы покидать свои катакомбы. Учитывая, как давно их видели в последний раз, можно было предположить, что колдуны, чей возраст в сумме перевалил за полтысячи лет, прикованы к постели. Усталые, немощные, озлобленные, они медленно разлагались в полумраке и даже через фамильяров не поддерживали больше связь с суетным внешним миром: он не интересовал их. У каждого из четверых были в свое время подмастерья, но ревнивые, мнительные старцы отравили учеников, боясь конкуренции.

Нэй рассчитывал не дожить до такого жалкого существования.

Старшим после неявившегося квартета был Юн Гай, изрытый морщинами, но по-прежнему активный и бодрый. Десятилетиями он искал эликсир бессмертия, но не преуспел в начинаниях.

Спинки тронов венчали деревянные насесты, отведенные фамильярам. Духи сидели не шевелясь, лишь движения век и глаз отличали их от мастерски сделанных чучел. Над лысой макушкой Юна Гая застыл огромный манул.

Нэй обвел коллег взором. Кроме старцев, отсутствовал Каххир Сахи, посланный Маринком на Восточные острова. Восемь колдунов держали совет.

– Вы, наверное, уже слышали, – задребезжал Юн Гай. – Венона Банти, наш бывший батлер, погибла.

Новость стала неожиданностью для половины присутствующих. Колдуны зароптали.

– Разве Венону не заточили в Юго-Восточную башню? – спросил тощий и неопрятный старик в женском платье. Диана Гулд, создательница ритуальных кукол, – она сидела рядом с Юном Гаем, а пепельный ворон замер на насесте ее трона. Длинными ногтями Гулд поглаживала соломенную куклу. Кукла наблюдала за происходящим живыми влажными глазами.

– Аэд, – обратился Гай к травнику. – Не соблаговолишь ли ты посвятить нас в подробности случившегося?

Аэд Немед, зеленомордый колдун, копия своего фамильяра – жабы, оскалил звериные клыки.

– Венону нашла на рассвете стража. Она сгорела в камере. Осталась горсть золы.

– Но ты опознал ее?

Немед зарычал в знак согласия.

– В камере, – сказал травник, – творилось заклятие. Я думаю, Венона колдовала. Хотела сбежать, но нечаянно сожгла себя.

– Вы не можете этого знать, – подал голос Нэй.

Юн Гай посмотрел вниз с трона.

– Венона не была колдуньей, – вторил приятелю Гарри Придонный. Он варил лаки и составлял календари.

– Ах, бросьте! – фыркнул горбоносый и остроухий Титус Месмер. Трон, ныне им занимаемый, прежде был собственностью Уильяма Близнеца, и вместо хамелеона на насесте сворачивалась кольцами змея. Фамильяра Близнец забрал с собой на ту сторону Реки. Говорили, духи проводят колдунов прямиком к Творцу. – Запрет Палаты министров никого не останавливает! Сегодня любая кухарка колдует, чтобы не подгорел рыбный пирог!

Колдуны зашушукались, вспоминая строгие нравы былых времен.

– Три года, – сказал Клетус Мотли, – Банти без ключа отпирала башни. Уж пару заклинаний точно выучила!

Члены совета явились на собрание в повседневной одежде, и только Мотли, алхимик и астроном, облачился в серебряные доспехи. Серебряными были радужки его глаз, и мех его прекрасного волка отливал лунным светом.

На Георга Нэя новость о смерти Веноны произвела двоякое впечатление. Да, первая женщина-батлер Полиса была жестоким и подлым человеком, достойной дочерью северного народа. Мстительная, коварная, до безумия ревнивая – в конце концов, она чуть не угробила Литу, заперев ее в башне с эманациями утопленников. Нэй подозревал, что имелись и другие соперницы, хладнокровно устраненные северянкой. Но как управляющая Венона была бесценна – необходимые для магических процессов артефакты буквально доставала из-под земли. И в постели… Нэй вспомнил горячую плоть красавицы, соски – тверже камня. И это совершенное тело обратилось в пепел?

На днях Нэй навестил арестантку. Она не молила о пощаде, не шантажировала прошлым. Лишь спросила ледяным голосом, как поживает плебейка и не развела ли она вшей в башнях.

Несчастный случай? Или убийство? У Веноны хватало врагов, но Пыточная хорошо охраняется, и Немед не почувствовал злого умысла…

– Я всегда говорил, женщин нельзя выпускать из кухонь! – Гарри Придонный сжал крошечные кулаки. – Но не верится мне, что Банти, изворотливая гадюка, причинила бы себе вред.