Мокрый не боится дождя

— И там… ничего не было?

В ответ сеньора покачала головой.

— А потом?

— Я прошла дальше …

— Меня вы не видели?

— Нет, вас не было. И никого не было, если вы имеете в виду…

Женщина тряхнула головой, словно отгоняя мрачные мысли. Он мысленно снял шляпу перед её самообладанием. Она и вправду настоящая медсестра, и неспроста была отобрана для работы с полковником Каддафи. Ведь один неверный шаг …

Во время паузы он снова прошёлся глазами по её лицу и фигуре. Несмотря на последствия поздней беременности, она сохраняла шарм неистребимой славянской женственности.

— Спасибо, что вы…

— Не за что! Я люблю Африку, люблю арабов. Это они подарили мне детей. С другими не получалось.

Женщина зашагала вперёд.

Белозерцев остался стоять.

Женщина обернулась, словно невысказанный вопрос дырявил ей спину:

— А что касается полковника… В Италии так говорят: «Se non e vero e ben trovato». — Если это и неправда, то хорошо придумано.

— Простите ради Бога, но ещё один вопрос. Я понимаю, он нелеп, но всё-таки отважусь задать…

«Итальянка» картинно подбоченилась. Такую позу принимали героини Софи Лорен, намереваясь дать словесный «укорот» мужскому племени.

— У вас мягкие зимы, сеньора, — продолжил Павел Петрович, — в сравнении с нашими, русскими.

В глазах сеньоры отразилось мягкое понукание: «Ну, давай, поживей-пошибче что ли!»

— Вы отвыкли от перчаток? — интонация резко пошла вверх, намеренно педалируя вопрос. — Я имею в виду, кожаных? А ещё чёрного цвета? — интонация будто съехала с горки, перекидывая мостик вкрадчивости.

Она оценила ход. Но отреагировала неожиданно — по-девчоночьи фыркнув. Далее последовало заявление.

— А вы попали в точку. Не могу отвыкнуть от перчаток из натуральной чёрной кожи. — И она подняла обе ладошки и синхронно подвигала ими из стороны в сторону — то ли демонстрируя невидимые перчатки, то ли прощаясь.

— Простите, я не знаю вашего имени, — пробормотал Белозерцев. Но женщина уже шла по дорожке вдоль россыпи фонарей.

Глава 17 Прощание с раем

АЭРОПОРТ

Татьяна Шарошкина-Экрами приехала со старшим сыном, наречённым, ясное дело, Омаром. Он, как и отец, выучился на медика в России, и несмотря на свою занятость не мог не засвидетельствовать почтение матушкиной подруге и по совместительству своей первой няне. После получения диплома врача общей практики гражданин Арабской республики Египет Аббас Экрами навсегда, как он полагал, покинул пределы Советского Союза, оставивподругу в интересном положении. Вот когда испытание на прочность прошла дружба двух женщин. Ибо именно Дания, давая подружке возможность сдавать сессии, стала нянькой для малыша Омара, которого на русский манер называли Мариком.

После окончания института молодая мать получила направление в колхоз-миллионер «Знамя труда» — в трёх километрах от родной деревни. А ещё через год Танины родители окончательно смирились с дочкиной участью матери-одиночки и забралиМарика к себе.

— Кучерявый. Как Пушкин! — сделал заключение дедушка, погладив внучка по чёрным, как смоль, волосам.

Татьяна Шарошкина, развязав себе руки, стала подумывать об устройстве женской своей судьбы. Благо, холостые, отслужившие в армии ребят в колхозе водились, особенно среди механизаторов. И агрономша уже присматривалась к одному. Узнав про него, отец с матерью высказались без обиняков: «Хороших-то женихов по-хорошему разобрали, а тебе досталось, что осталось. Бери!»

Однако мойры рассудили иначе. Невидимые пряхи завязали узелок.

В один из дней в колхозную контору без стука, без приглашения ворвалась запыхавшаяся соседка:

— Танюта!

— Да что стряслось-то, Марья Васильевна?

Женщина без сил опустилась на первую попавшуюся табуретку и принялась заправлять выбившиеся из-под платка пряди.

— Дыхалка отказывает…

— Чай, не пожар? — встрепенулась агрономша, наливая водуиз гранёного графина.

— Гости! — И после пары шумных глотков: — Из города!

— Какие-такие гости? Не жду я никого. — Татьяна с неотвратимостью ваньки-встаньки опять склонилась над бумагами.

— Пигалица какая-то. Но с лица ничего, приятная.

— Мелкая, говоришь? Да это ж Данка с Елюзани.

— С ней — мужик.

— Видать, супруг её — Паша.

Баба грохнула опустошённым стаканом о стол и суматошно замахала руками:

— Там Омар Шериф! Настоящий!

Эта сценка из прошлого вызывает к жизни улыбки умиления. Отдав им должное, Омар Экрами просит прощения, что не может проводить тётю Дану «до конца», и прощается.

— Красивый мальчик! — произносит Дания, провожая взглядом его статную фигуру.

— Отец двух сыновей! — проговорила Татьяна с гордостью. А потом внезапно огорошила вопросом: — Дана, а ведь это ты тогда связалась с Аббасом и настояла на свидании с сыном?

— Идея-моя. А воплощение… Паша помог. У него такая возможность имелась: друг юности в Египте работал. Кстати, мы с ним нынче в «Парадизе» отдыхали.

— Ну и славно, — подытожила Татьяна и бросила на Пашу почти родственный по теплоте взгляд.

— Не надо преувеличивать мою роль! Просто Аббас — настоящий мужик.

Дамы, заметив смущение Павла Петровича, сменили тему.