Молчаливая роза

— Леди подумала, что это могла быть Энни Стаффорд — племянница капитана Стаффорда. Она в детстве лишилась матери, а когда затонул корабль ее отца, сиротку удочерили Мэри и Флориан, ее тетя с дядей.

— Сколько же ей было лет?

— Тринадцать. — Ада задумчиво покачала головой. — Толку из этого не вышло, доложу я вам. Люди поговаривали, что капитан обращался с племянницей как со служанкой.

А слуги жили на третьем этаже, подумала Девон. И уверенно сказала:

— Энни спала в желтой комнате.

— Говорят, так. И провела там большую часть своей жизни. На какое-то время Энни уезжала отсюда, но после смерти Флориана и Мэри дом перешел к ней по наследству, и она вернулась.

Девон подумала о блокноте в сумке, стоявшей сейчас на полу в столовой, и о том, что записи в блокноте были сделаны так, словно кто-то водил ее рукой. Слова об одинокой девочке, которая тоже страдала в этой комнате.

— Энни жила с ними, — повторила Девон, — но своих детей у Мэри и капитана не было. После смерти Бернарда, разумеется.

— Скорее всего, и быть не могло. Они спали в разных комнатах на втором этаже. Надеюсь, вы меня понимаете.

Да, Девон поняла ее правильно.

— Это портрет капитана Стаффорда?

Слегка выцветшие черно-белые овальные фотографии в полированных рамках красного дерева висели над книгой регистрации постояльцев.

— Да, это Флориан, а это Мэри. Красивый был мужчина, как видите. Все мужчины из рода Стаффордов были видными брюнетами. Мэри была тихоня, а вот Флориан властный, внушительный. Его весь город побаивался.

И я начинаю понимать, почему. Девон снова посмотрела на портрет, на широкие черные брови, выпуклые скулы, пронзительные черные глаза с прищуром, что придавали лицу неодобрительное выражение. Холодные глаза, презрительно смотрящие на собеседника и в то же время чем-то притягательные. Девон не смогла бы объяснить, чем.

— Сколько лет было Флориану, когда умер его сын?

— Под тридцать.

— А сколько ему было, когда здесь поселилась Энни?

— Под пятьдесят, я думаю. Со смерти Берни прошло лет двадцать.

Сильный мужчина с внушительной внешностью, он прожил долгие годы, не зная секса. И беззащитная девочка-подросток оказалась в его абсолютной власти. «Он обидел ее, — позднее торопливо нацарапала Девон. — Она ненавидела его».

— Это Энни? — Девон указала на портрет поменьше, висевший в нескольких дюймах ниже.

— Она самая. Славная малышка, правда?

Светлые вьющиеся волосы, собранные в задорный пучок на макушке, губы, сложенные в доброй улыбке, теплый взгляд темных глаз… В самом деле, Энн Стаффорд была милой, славной девочкой.

— Многие здесь до сих пор помнят Энни, хотя она и жила отшельницей.

— И это тоже она. — Девон указала на второй портрет, сильно отличавшийся от первого. Даже выцветшая фотография не могла скрыть напряженного взгляда, заострившихся черт мятущегося и настороженного лица. Ничего этого прежде не было.

— Такой она стала пять лет спустя, — сказала Ада.

— А кто теперь владеет домом? — неожиданно спросила Девон.

— Джонатан Стаффорд. Праправнук Шеридана Стаффорда, дяди Флориана. Он единственный Стаффорд, до сих пор занимающийся судостроительным бизнесом. Поскольку ни у Уильяма, ни у Флориана детей не было, фамильное состояние оказалось в руках их дяди.

Джонатан? Почему мне так знакомо это имя?

— Что еще вы можете рассказать?

Следовательский тон Девон заставил миссис Микс насторожиться. Выражение ее лица тут же изменилось.

— А почему вас, собственно, это интересует?

— Я вам уже сказала — исключительно из любопытства.

— Мне нужно идти.

— Последний вопрос, — заторопилась Девон. — Вам не доводилось слышать, что люди говорят о чулане в желтой комнате? Там какой-то особый, затхлый запах. Я чувствую, что с этим чуланом связаны некие события.

— Про чулан в той комнате, где вы спали, никто ничего не говорил. Некоторое время назад муж с женой, которые ночевали в соседней, зеленой комнате, рассказывали, что не могли уснуть, пока не догадались плотно прикрыть дверь чулана. Леди что-то рассказывала про ящик. Будто бы он снился ей всю ночь напролет. А я вам скажу, что все это чушь собачья. Люди любят шум поднимать на пустом месте.

— Ящик? — переспросила Девон. Ящик, ящик… И вовсе не ящик, а сундук. Большой старомодный сундук из тех, что брали с собой в морские путешествия, с темно-зелеными полосками на крышке и боках.

— Так она сказала.

— Но они ночевали не в желтой комнате, а в соседней?

— Она говорила про ящик в их чулане, — уточнила миссис Микс. — Это был общий чулан на две комнаты — желтую и зеленую, пока мы его не разгородили.

Девон слегка зашаталась и, чтобы обрести равновесие, ухватилась за край мраморного столика.

— О, теперь я все понимаю.

— Послушайте, миссис Галвестон…

— Моя фамилия Джеймс. Девон Джеймс.

Почему ей показалось важным сообщить свою настоящую фамилию, она сама не знала. Знала только, что еще не вышла замуж за Майкла, а пока этого не произошло, нужно быть тем, кто она есть, — Девон Джеймс.