Молчаливая весна (СИ)

Понять поведение его было крайне сложно. Ему как бы было плевать с высокой колокольни на меня и мои попытки, но с другой стороны, дала бы руку на отсечение, он ждал моего следующего шага. Пусть даже с банальным интересом, а не нуждой. Но ждал.

И как оказалось, не зря.

Как оно было, в самом деле, я не помню. Потому расскажу ситуацию со слов Корня и Веры. И если ей я хоть и доверяю, но она способна недюжинно приукрасить, а ему это, вроде, ни к чему.

Произошло то самое спустя три дня. Страсти по поводу празднования не поутихли, народ твердо решил, что только запоем надо подобное отмечать. Потому не сложно догадаться, что залить пару капель сумели и в меня по итогу. Не отвертелась.

И мозги взяли отпуск.

Хотя компания и была средневозрастная, большинству или перевалило за тридцать, или же они были к этому близки, играть они решили на пьяную голову, не поверите во что. В старую добрую бутылочку.

Размусоливать, кто с кем, сколько раз и зачем, не стану. Да и не интересно это ни мне, ни вам.

Бутылочка попалась с характером. Она упорно вертелась, не желая пересекать меня с Лёшей. По словам, я целовала и Корня, и Веру, и какого-то парня, что всегда сидел в углу и громко чиркал зажигалкой, что довольно раздражающе. И, вроде, бармена даже целовала. А до него дошел черед только под конец игры, а точнее наш поцелуй ее завершил вовсе.

Жаль, что я не помню. И даже немного обидно, потому как описывают это зрелище очень красиво.

Так вот. Бутылочка смилостивилась и показала на него.

Лицо по-прежнему никакое. Руки раскинуты на спинке дивана по обе стороны. Ноги немного раздвинуты. Всем своим видом он показывал, что ждал. То ли моих действий, то ли, как ни странно, этой ситуации. Удивит ли вас, если я скажу, что он не предпринял ничего? Не думаю. Он сидел. Смотрел. Но даже пальцем не шелохнул.

Зато я шелохнула не только пальцем. А, кажется, всем телом… И не раз.

В изрядном подпитии, хотя и выпила я от силы пару бокалов игристого вина, я смело шагнула к нему и уселась верхом. «Как шлюха», — прокомментировала, рассказывая, Вера.

Уселась поудобнее, прошлась руками по груди, обтянутой тонкой однотонной, темно-фиолетовой футболкой. Залезла под ту совершенно наглым образом, задрала аж до шеи и ухватилась за нее. «Вцепилась как клещ в него», — со слов Корня. Прижалась своей выпирающей из кожаного топа грудью, к его голой. И поцеловала. Вера сказала, что я его «засосала». Корень же выдал, что-то вроде: «Изрядно вылизала бедному мужику рот».

Я же знаю, как я целую. Потому уверена, что поцелуй был глубоким, уж точно не нежным и скорее всего крышесносно-страстным. Ведь отрицать глупо тот факт, что его я хотела.

Целовала его, плавно покачиваясь на коленях. Елозила по нему своим телом, а он… Он сидел и позволял это делать, даже не дотронувшись до меня пальцем. Просто не сопротивлялся моему напору. Хотя, со слов рассказывающих, отвечал мне.

Продолжалось это безумие около получаса. Почему я его там на месте не раздела окончательно и не трахнула, не знаю. Завожусь обычно быстро, иногда даже слишком. Ну, а сидя на таком парне, должна была кончить от одной лишь прелюдии. А может, так и вышло… Мне не узнать.

Но смысл в том, что после истечения срока он просто сказал: «Встань». Вера утверждает, что слышала именно это.

Вот так сухо, как и всегда, не спихнул правда, не скривился.

Зато Корень убеждает, что Лёша просто сказал мне свалить с его колен. И после этого я ушла. Забрала сумку, ключи и прочее, не попрощавшись ни с кем.

Ту ночь я помню, лишь начиная с момента принятия ледяного душа дома. Когда стояла и не понимала, что за обида бьет по мозгам. Откуда столько мерзости внутри и почему так хочется драть себя мочалкой, безумно сильно, оставляя красноватые следы на слегка загорелой коже.

По итогу же оказалось вот от чего…

Глава 4

В бар я ходить перестала. И не из-за случившегося.

Во-первых, неплохо так простыла, с вытекающими в виде литров соплей и температуры.

Во-вторых, приехала старшая сестра, с которой мы вместе работаем в маленьком кафе, которое своими силами открыли, впахивая на жирного урода — начальника булочной напротив нашего дома, долбанных четыре года. Это было невероятно сложно, нам пришлось долго и упорно упрашивать отца, чтобы тот взял кредит на себя, а мы бы выплачивали от доходов. Плюс надо было найти дешевое место, сделать ремонт… и, слава богу, все получилось. Даже лучше, чем мы мечтали.

Кафе называлось типично, просто «Кофейня». У нас был ассортимент капкейков, мы делали панкейки, пекли печенье и вафли. Варили хороший кофе, какао и большое количество разных чаев. В общем, сладости и горячее пойло — наши деньги.