Молчаливый гром

Выйдя с того совещания как во сне, он обнаружил, что его лимузин и водитель уже получили новую разнарядку. С тех самых пор экс-председатель мечтал в полной мере отомстить за унижение и стереть улыбку с лица Ядзавы раз и навсегда. Он распространял слухи, давал язвительные интервью журналистам, он разрабатывал планы мести. Его приверженцы из числа людей, которых сместили с его уходом с хороших мест, держали уши открытыми и не молчали. Они рассказывали ему, что Ядзава назначает людей на должности управляющих отнюдь не по деловым качествам. В банке многие недовольны его произволом. Кроме того, совершаются необъяснимые манипуляции на валютных и фондовых рынках.

Закончив чтение письма Тома Коно, экс-председатель закрыл от удовольствия глаза. Он засмеялся, чем насторожил молодую женщину, служившую у него секретаршей, водителем и массажисткой одновременно.

— Что случилось? — спросила она. — Хорошие новости?

— Самые лучшие, Кими-тян, — ответил экс-председатель, содрогаясь от смеха. — Самые лучшие новости за последние несколько лет.

Кимико посмотрела пристальнее. Осунувшееся лицо хозяина раскраснелось, морщины расправились. Он выглядел преуспевшим в озорстве мальчишкой, а не отставным дельцом семидесяти пяти лет.

— Это хорошо, — мягко сказала она. — Могу ли я помочь?

— Да, можешь, — произнес экс-председатель. — Снимай рубашку и иди сюда.

Она покорно кивнула и расстегнула пуговицы. К тому моменту, как экс-председатель взял губами ее упругий сосок, у него в голове уже созрел план: не рисковать, не надо назойливости. Он точно знал, кому передать информацию. Они присмотрят за всем.

Его язык пощекотал кружок ореола, прошелся с юга на север и с севера на юг, дразня сосок и возбуждая его. Что-то подтолкнуло Кимико мягко запустить руку в его промежность.

Да, как она и думала. Впервые за последние годы.

Глава 11

Близ темных вод Токийского залива, между текстильным районом и рыбным базаром, расположена обшарпанная и грязная часть города Кабуто-тё, или «шлемовый город». Согласно преданиям, тысячу лет назад один из военачальников вел свою армию через это место. Он устроил здесь лагерь и помолился духу реки, прося помощи в предстоявшем сражении. Молитвы были услышаны. Возвращаясь с победой, войско остановилось здесь, чтобы поблагодарить духов. Предводитель снял с себя золотой шлем и закопал его в землю на берегу.

Храм в память о тех событиях до сих пор стоит там, неприметный за магистральными дорогами и бетонированным корпусом Токийской фондовой биржи. Люди, которые задерживаются у храма и молятся, исполнены решимости и рвутся к победам, как и их легендарные предки. Это рядовые японского рынка ценных бумаг. Они сделали храм своим. Хлопая в ладоши и взывая к небу, они просят помощи у богов в финансовых баталиях, после чего окунаются в движение машин и людей.

У Кабуто-тё торговали рисом и текстилем еще в те века, когда Япония была отрезана от мира. Компании купцов, поджав ноги, сидели на циновках-татами в местных чайных домиках, регулируя внутренний рынок. На барыши торговцы гуляли за рекой Сумида в районе Ёсивара. Мир биржевого дельца и мир гейши жили в единстве и согласии. В конце делового дня торгаши говорили «о-бике», что первоначально означало закрытие на ночь больших ворот Ёсивары. «Гёку», или просто «куртизанка», на местном жаргоне означало товар. Биржевики и торговцы, записывая цифры в бланки заказа и щурясь на экраны, кричат и сегодня эти слова в телефонные трубки, вовсе не думая об их происхождении.

После Реставрации Мэйдзи самураев обязали срезать волосы, собранные на их головах узлами, и снять с поясов обоюдоострые мечи. Сословие было упразднено. Впрочем, им положили государственные пенсии, впоследствии выдаваемые в виде долгосрочных облигаций. Но самураи презирали новую бездуховную цивилизацию, которая смахнула все, что им было дорого. Многие, продавая свои облигации, только на это и жили. Бессовестные брокеры надували их. Отставные вояки обижались и злобились, не понимая и не уважая коммерцию.

Обеспокоенное всем этим правительство учредило в Кабуто-тё особую биржу, где можно было продать и купить облигации по официальному курсу. Возник «Островок», как его называют «туземцы», лишенный традиций и знаменитостей с толчеей подозрительных личностей. Пересеченные зловонными каналами кварталы кичатся своим безобразием. Большая часть района расположена на насыпи, возведенной триста лет назад по приказу первого сёгуна.[16]

Персонал финансовых компаний и банков периодически ощущает толчки, от которых качаются люстры и проливается кофе. В случае сильного землетрясения в Токийском заливе рыхлая земля под утрамбованной поверхностью должна будет превратиться в текучее месиво. Однако здесь, где «долгосрочный» значит «к концу недели», некому беспокоиться о перспективе.