Молчаливый полет

Не опасна мне жадная заводь,
Не обидна свобода светил:
Липкий гад научил меня плавать,
Плавный коршун летать научил!

Нет, недаром лягушечью силу

И расчётливость хилой змеи
Унесли в торфяную могилу
Заповедные предки мои…

У запруды, в канун полнолунья

Я шагнул и квакунью спугнул
И к бугру, где нырнула плавунья,
Удивлённую шею пригнул. —

Я учился: я видел: рябая

Округлилась вода чертежом,
И, как циркуль, к луне выгребая,
Мудрый гад мой поплыл нагишом.

Ах! заманчиво влажное ложе,

И конечности дрожью полны,
Будто я земноводное тоже,
Тоже блудный потомок волны.

Над перилами женской купальни

Я размашистой думой нырял
В ту пучину, где пращур мой дальний
Облегчённые жабры ронял;

Я развёл твои руки, подруга,

Окунул и скомандовал «раз!»
Ты на «два!» подтянулась упруго,
А на «три!» поплыла «a la brasse».

Дорогая! Поздравим природу:

Стала мифом родная среда,
Ты лягушкой покинула воду
И Венерой вернулась туда!

17 августа 1928

Колумбы любви [71]

В любовной мальчишеской прыти,
Под зыбью девической ткани,
Эпоха великих открытий
Приходит за веком исканий. —

Как чайка, душа прокричала,

И парус напрягся смоленый —
Снимайся с родного причала,
Плыви на охоту, влюбленный!

Он долго мечтает о чуде,

Сомненьем и море объятый,
И первые женские груди
Находит во мгле розоватой. —

Рука приготовлена к бою,

И воском залеплены уши;
Он шарит подзорной трубою
По линиям девственной суши;

Он шарит — и, снова голодный,

Ведет непотребную лодку,
Как остров крутой и бесплодный,
На карте отметив находку…

Но, алчущий взор напрягая,

Он Индию видит в мираже,
Он видит — зарделась, нагая,
И нет ее слаще и краше!

Прибойное кружево руша,

Свергается в пену сорочка,
Открыта последняя суша,
На карте поставлена точка, —

И гибнет, обманутый твердо,

Колумб, совратитель вселенной,
Мечтая об Индии гордой
В объятьях Америки пленной.

6 июля 1928

Зверь [72]