Энергия хлещет за бортИ вызов кидает бездне,И молодость пишет рапортВ приливе морской болезни. —И пишет она, что так-тоИ так-то обидны факты,И с берегом нет контакта,И отдыха нет от вахты —«Простите мое нахальство,Но слишком душу качает…»И с флагмана ей начальствоПо радио отвечает:— Чем старше судно морское,Тем глубже его осадка —Сначала нам нет покоя,А после нам очень сладко.И жребий, для всех единый,Состарит ваш юный трепетИ парализует тинойИ ракушками облепит, —Вперед же, смолою веяПо картам следуя здраво:Гребите пока левее —Успеете взять направо!
«Noli tangere circulos meos!»— Не касайся моих чертежей, —Не смывай их, о девушка ЭосИз-за влажных ночных рубежей!Роковые колышутся зори,Непогодою дышит восток,И приливное рушится мореНа исчерченный за ночь песок.Под веслом со случайной триремыВ Архимедовой мудрой рукеНепонятный узор теоремыВозникал на прибрежном песке.И в изгнаньи, с холодной отвагой,Чертежи политических карт,Как учитель, изломанной шпагойВыводил по земле Бонапарт.И, подобный небесному гостю,Отрешенный от мира поэтНа куртине нервической тростьюПроводил фантастический след.Но, как варвар, жестокое, утроИ прилив одичалых морейОтомстили — и старости мудрой,И отваге, и грезе моей…
Для каждого из молодых людей,Когда ему ни в чем не повезло бы,К тем, кто удачливей, к тем, кто сытей,Возможны вспышки зависти и злобы. —Любимцам женщин, чей нетруден хлеб,Чей счет от жизни наперед отстрочен,Он может крикнуть, что их бог нелеп,И, сквернословя, надавать пощечин.А если бы ожесточенный духЕго смутил завистливым стремленьемИ злобой к тем, чей жар давно потухС давным-давно ушедшим поколеньем,То и тогда, смертельно побледнев,Пред склепом их, пред их изображеньем,Он утолил бы свой бессильный гневСлепым, но справедливым разрушеньем…Ни к тем, кто жив, ни к тем, кто в прошлом спит, —К тем, кто в грядущем, тайном и неблизком,К ним, шествующим, счет моих обидИ список жалоб с безнадежным иском!От наших рук тебя твой возраст спас,И все мы в жертву твоего наследья,О правнук наш, сияющий за насС вершин ненаступившего столетья!