Молчаливый полет

Бьют в железо. Поджигают срубы.
Голосят в серебряные трубы
И выпрядывают на врага
За коломенские округа.
Как пошла Коломна на разведку,
Ткнула в бок Рязанскую соседку,
Подсобила Суздальской сестре,
За Москву сгорела на костре.
Но очухалась и вновь окрепла,
Дивной птицей вознеслась из пепла,
Чтобы снова на приокском рву
Грудью стен оборонять Москву…
Плохо начал! — Ведь зальют же грязью!
Ведь пишу я летописной вязью!
Ведь не трудно рассмешить до слез,
Этим слогом пользуясь всерьез!
Он уже достаточно поношен:
Много лет его носил Волошин,
В нем ходил и Алексей Толстой.
Он был скроен в частной мастерской.
Бьют эстетов. Действуют в бригадах,
Борются в газетах и докладах,
И, самих себя опередив,
Презирают всякий рецидив.
Старина ни в чем недопустима. —
Русь? Татары? — Мимо! мимо! мимо! —
Останавливаться, как в кино,
Строго-настрого воспрещено.

Бьют к отвалу. В пене яму вырыв,

Винт забрызгивает пассажиров,
И бегут московские мосты
В пестрый край коломенской версты.
По указке штурманских методик
Голосит веселый пароходик,
И бегут от нас, как от врага,
Улепетывают берега.
Мы — туристы. Жадны мы и зорки.
Вот Коломенское на пригорке:
Здесь народ «тишайшему» царю
Дунул бунтом в самую ноздрю.
Здесь же, кровью белый храм зашлепав,
Поднимал Болотников холопов
И охотников до передряг
Собирал под самозванный стяг.
Едем дальше. Над поемным лугом
Бьет Коломна по бродячим стругам,
У ограды своего кремля
Останавливаться не веля.
А за нею — в сторону, к татарам —
Бьют в железо, трубным пышут жаром,
Соревнуясь накрест, напролом,
С Ленинградом, Тулой и Орлом.
Нас ведет туда подросток Маша,
Нам читает проводница наша
(Грамотная только первый год):
«Машин, но строительный завод…»

Было время. Мерли с голодухи.

Мать-история была не в духе,
И решила братская Казань
Взять последнюю с Коломны дань.
Но не дань былого лихоимства —
Дань рабочего гостеприимства:
Кровлю, хлеб и место у станков
Для бежавших с Волги степняков.
И потомки воина Мамая
В карнавалах Октября и Мая
Составляют здесь и посейчас
Шесть процентов шествующих масс.
Бьют по браку, по прорывам плана,
По ленце, гноящейся, как рана,
И растратчикам чужих минут
В черной кассе плату выдают.
Это смахивает на поминки.
Это плата — тризна по старинке,
Чтоб за гибель человеко-дней
Черный хлеб вкусил прогулодей.
Путь один — и русским и татарам,
И взялись коломенцы недаром,
По три смены, вечно наяву,
Лесом цифр оборонять Москву.
Бьют железо. Расширяют хоз. ст-во.
Производят средства производства,
Льют со стен расплавленную сталь,
А осаде — лютая печаль.

28–30 мая 1931

От взрыва до взрыва [129]