Молчание

Пес рвался вперед. Эма зябко поежилась, глядя на крупные капли росы на пока зеленой траве. Вдруг Робин напрягся сильнее, его поджарое тело вытянулось в струну. Он резко дернулся в сторону гаража, и Эме едва удалось удержать карабин с поводком. Неистовым лаем пес разорвал утреннюю тишину.

– Тише, Робин! – прикрикнула на него Эма.

Стук резко прекратился. Пес сменил лай на предупреждающее рычание, поднял правое ухо и прислушался.

– Кто здесь? – громко произнесла Эма, направив свет фонаря в сторону гаража.

Она сделала несколько шагов по дорожке и нерешительно остановилась.

– Олег? – срывающимся голосом произнесла Эма.

Робин стал рычать сильнее и еще активнее рваться вперед.

– Все, Робин, пойдем. Это птица, наверное, или зверек с поля забежал.

Но пес упирался в брусчатку передними лапами, упрямо не желая идти обратно к дому.

– Пойдем, Робин.

Оглядываясь назад и недовольно ворча, пес нехотя пошел за хозяйкой. Вдруг Эма услышала скрип задвижки в калитке, ведущей к пляжу. Поводок ослаб в ее руке и Робин, вырвавшись, кинулся вперед. Добежав до калитки, он начал бросаться на нее с неистовым лаем.

– Робин, ко мне!

Пес замер на мгновение.

– Иди ко мне! – повторила Эма.

Недовольно фыркнув, Робин вернулся назад, по пути несколько раз останавливаясь и бросая недовольные взгляды назад. Поводок тянулся за ним алой лентой. Подойдя к хозяйке, он послушно сел рядом. Эма крепко накрутила поводок на руку и пошла по каменной дорожке к калитке.

На реку сплошным серым полотном опустился густой туман.

– Кто здесь? – еще раз громко произнесла Эма.

В тишине прозвучало только грозное рычание Робина. Еще секунда и он снова разразился громким лаем. Эма подергала засов. Кованый попугай на задвижке находился в положении «Закрыто». Она приподнялась на цыпочки и осмотрела ступеньки, ведущие к пляжу.

– Нет здесь никого, Робин. Показалось.

Она отстегнула поводок, и Робин, напоследок обнюхав забор, посеменил за хозяйкой. Проходя под окнами спальни Олега, Эма увидела темный комочек, лежащий у фасада, на отмостке. Приглядевшись, Эма поняла, что это мертвый голубь.

«Лидия Ивановна скажет – не к добру», – подумала Эма.

Вернувшись в дом, она повернула ключ на несколько оборотов и прислушалась, приложив ухо к дверному полотну. Робин, поставив лапы на низкий подоконник, смотрел в узкий оконный проем рядом с дверью. Наверху тихо мяукнула Матильда.

Пес оттолкнулся от подоконника, издал несколько недовольных звуков и лег на коврик у двери. Часы в гостиной пробили пять раз.

«Похоже, уснуть уже не получится», – подумала Эма.

Пройдя в кухню, она села за стол и задумчиво покрутила в руках термос. Налив в бокал травяной отвар Эма, морщась, выпила половину и, опустив пультом тяжелые шторы, легла на диван, укуталась шалью и задремала. Робин остался лежать у двери, а Матильда, спустившись вниз, устроилась в ногах хозяйки.

Через час позвонила Яна. Эма с трудом открыла глаза, чувствуя, как заплыли веки.

– Разбудила? – извиняющимся тоном спросила Яна.

– Я почти не спала. Робин не давал. Ему все чудилось, что кто-то хочет пробраться на участок.

– А кто-то хотел?

– Если и хотел, то передумал. Робин такой лай поднял на всю округу.

Эма услышала, как Яна вздохнула.

– Ты знаешь, в городе видимость почти нулевая, – сказала она. – Сплошной туман.

– Это от резкого охлаждения воздуха после необычной для осени теплой погоды, – сонно прокомментировала Эма. – Не знаю, зачем в моей голове живет эта информация.

– Слушай, одна мысль мне не дает покоя. Ты не думаешь, что к исчезновению Олега может быть причастен он?

– Кто? – не поняла Эма.

– Герман.

– Да зачем ему?

– А ты вспомни, как агрессивно он и его юристка вели себя на ток-шоу. И потом, ты отсудила права на «Предел уязвимости», лишив его всего. Это полное поражение. А что делает человек, загнанный в угол? – и, не дождавшись ответа, добавила. – Мстит. Чем не мотив?

Эма почувствовала, как затылок стягивает тупая боль.

– Ян, прости, но мне сейчас вообще не хочется вспоминать Германа. Если ты не против, я попробую еще подремать.

– Я не против, – сухо ответила Яна, решив больше не навязываться.

Эма бросила телефон на пол и закрыла глаза, чувствуя, как веки наливаются свинцовой тяжестью.

«Вспомни, как агрессивно он и его юристка вели себя на ток-шоу», – стучали в голове слова Яны. Эма начала считать вслух, пытаясь оттолкнуть неприятные мысли, но в мерцающей дреме все навязчивее проявлялось лицо Германа Василевского и его неприятный удушающий запах.

***

Двумя годами ранее.

В просторной гримерке надежно прижились запахи кофе, дешевого лака для волос и чего-то неуловимого, характерного только для Останкино. В углу неловко пристроилась маленькая искусственная ель с редкими ветками и хаотично висящими на них дешевыми пластиковыми игрушками.

Из крашеной в белый цвет плетеной корзины, стоящей на гримерном столике, бодро торчала бутылка крымского шампанского с привязанным к горлышку шоколадным зайцем.