Молчание ягнят

Барни поправил одеяния больного и, положив носилки на пол, откатил их вглубь фургона.

— Барни.

— Да, доктор Лектер?

— Ты долгое время хорошо относился ко мне. Спасибо.

— Не стоит.

— Когда у Сэмми будет просветление, передай ему привет и до свидания.

— Конечно.

— Прощай, Барни.

Громила-санитар открыл дверь и позвал полицейских:

— Берите носилки, парни. Давайте опустим их на землю. Аккуратнее.

Барни сам закатил носилки в самолёт, где заранее были убраны три ряда кресел по правому борту. Второй пилот прочно привязал их к креплениям на полу.

— Он что, так и будет лежать весь полёт? — хмыкнул один из полицейских. — А резиновые подштанники ему натянули?

— Придётся тебе попридержать свою водичку до самого Мемфиса, приятель, — усмехнулся другой.

— Доктор Чилтон, можно сказать вам кое-что? — спросил Барни.

Они стояли возле самолёта. Ветер гнал по взлётной полосе пыль и мусор.

— Эти парни совсем ничего не знают, — вздохнул Барни.

— В Теннесси нас уже будут встречать опытные санитары из психиатрической клиники. Теперь они за него отвечают.

— Думаете, они смогут обращаться с ним правильно? Вы же его знаете — его можно запугать только скукой. Это единственное, чего он боится. От физических наказаний никакой пользы не будет.

— Я никогда этого не допущу, Барни.

— Вы будете там во время допроса?

— Да. А вы — нет.

— Я мог бы полететь вместе с ним и вернуться, всего на пару часов опоздав на дежурство, — предложил Барни.

— Это уже не ваша забота. Я буду там и сам покажу, как с ним нужно обращаться.

— Пусть они будут повнимательнее, — проговорил Барни. — Он только и ждёт удобного момента.

Глава 30

Кларис Старлинг сидела на краю гостиничной кровати и мрачно смотрела на чёрный телефонный аппарат, по которому минуту назад говорила с Кроуфордом. Волосы были ещё растрёпаны после короткого сна, на плечи накинут фэбээровский курсантский халат. Глядя на неё, можно было подумать, что ей только что нанесли удар в солнечное сплетение.

Прошло всего три часа, как она разговаривала с доктором Лектером, и два, как они с Кроуфордом закончили составление списка характеристик, по которым нужно было проверять обращавшихся в клиники транссексуалов. И вот за то короткое время, пока она спала, доктор Чилтон умудрился спутать все карты.

Кроуфорд ехал за ней. Нужно быть готовой. Нужно думать о том, чтобы быть готовой.

К чёрту! К ЧЁРТУ! К ЧЁРТУ! Ты убил её, доктор Чилтон. Ты же убил её, сукин ты сын. Лектер наверняка знает больше, и я могла выудить из него всё до последнего слова. А теперь всё пропало, всё пропало. Всё коту под хвост. Когда труп Кэтрин Мартин выловят из реки, я сделаю всё, чтобы Ты увидел его. Клянусь, Ты всё у меня забрал, скотина. Но нужно же что-то делать. Нужно срочно что-то предпринимать. Немедленно. Но что? Что я могу сделать прямо сейчас, в эту минуту? Ну, во-первых, нужно привести себя в порядок.

Ванная. Несколько кусочков дорогого мыла, тюбики с шампунем и лосьоном, нитка с иголкой — всё, что отличает хороший отель.

Шагнув под душ, в брызгах воды Кларис вдруг увидела себя восьмилетней девчонкой, приносившей матери полотенца, шампунь и мыло, когда та убирала номера в мотеле. В мотель часто прилетала ворона, которая вечно воровала всё самое яркое, что лежало на уборочной тележке матери. Она долго сидела на дереве и смотрела в окно, выжидая удобного момента, чтобы потом молнией влететь в номер и выхватить из тележки что-нибудь блестящее. Иногда, испугавшись, она могла оставить на чистом белье тёмное пятнышко помёта. Однажды кто-то из уборщиц швырнул в ворону горсть извести, испачкав чёрные перья белыми, как снег, точками. Бело-чёрная ворона всегда зорко следила за Кларис, ожидая, пока та отойдёт от тележки, чтобы отнести в ванную мыло и шампунь. Вспомнилось, как мать, стоя в дверях ванной мотеля, говорила Кларис, что ей нужно уехать и пожить немного в Монтане. Как потом она присела на край кровати и взяла дочь на руки. Кларис до сих пор помнила бело-чёрную ворону. Интересно, почему она подумала о ней именно сейчас? Рука вдруг сама собой поднялась, отгоняя назойливую птицу, и словно для того, чтобы как-то оправдать этот невольный жест, она откинула назад упавшие на глаза волосы.