Молчание ягнят

– Я все жду, когда проявится недостаточная глубина аффекта[36].

Доктор Лектер улыбнулся, обнажив в улыбке мелкие белоснежные зубы.

– Крупные специалисты окружают нас со всех сторон, Клэрис. Доктор Чилтон утверждает, что Сэмми – тот, что позади вас, – страдает гебефренией[37] и окончательно потерян для мира. Он поместил Сэмми в камеру покойного Миггза, так как полагает, что Сэмми уже сказал жизни последнее «прости». А вы знаете, как обычно развивается гебефрения? Не беспокойтесь, он вас все равно не услышит.

– Эти больные труднее всего поддаются лечению, – ответила она. – Обычно они безвозвратно уходят в себя или у них наступает дезинтеграция личности.

Доктор Лектер извлек что-то из-под листов оберточной бумаги и положил на передвижной поднос. Старлинг подтянула поднос к себе.

– Только вчера Сэмми переслал мне это во время ужина, – сказал доктор Лектер.

Это был обрывок чертежной бумаги с надписью цветным карандашом:

Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ

Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ
Я СМАГУ УЙТИ С ИССУССАМ
ЭСЛЕ БУДУ ХАРАШО СИБЯ ВЕСТИ

СЭММИ

Старлинг оглянулась через плечо. Сэмми по-прежнему сидел на полу, лицо его, как и прежде, было пусто, голова опиралась на прутья решетки.

– Вы не могли бы прочесть это вслух? Он не услышит.

Старлинг начала:

– «Я хочу уйти к Иисусу, я хочу с Христом пойти, я смогу уйти с Иисусом, если буду хорошо себя вести».

– Нет, нет. Более жестко и ритмично, знаете, «Робин-Бобин Барабек…» – в таком темпе и ритме. Размер меняется, но напор тот же самый. – Лектер принялся тихонько отбивать такт ладонями: – «Робин-Бобин Ба-ра-бек

скушал сорок чело-век…» Напряженно, понимаете ли? Страстно: «Я хачу уйти к Иссуссу, я хачу с Хрестом пайти».

– Понятно, – сказала Старлинг, кладя обрывок бумаги назад на поднос.

– Да ничего вам не понятно. – Доктор Лектер вскочил на ноги, его худощавая фигура неожиданно приобрела гротескные очертания: он скорчился и присел, точно гном, подскакивая и отбивая такт ладонями; голос его звучал, словно гидролокатор: «Я хачу уйти к Иссуссу…»

За ее спиной неожиданно, словно рык леопарда, раздался голос Сэмми, низкий и громкий как у обезьяны-ревуна. Он стоял, вжимая посиневшее и напряженное лицо в решетку; вены на шее вздулись, голос гремел:

Я ХАЧУ

УЙТИ К ИССУССУЯ ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ

Я СМАГУ УЙТИ С ИССУССАМ
ЭСЛЕ БУДУ ХА-РА-ШО СИБЯ ВЕСТИ

Тишина. Старлинг вдруг обнаружила что стоит на ногах, что стул ее опрокинулся, а бумаги валяются на полу.

– Прошу вас, – сказал доктор Лектер, теперь снова прямой и грациозный, словно танцор. Он указывал ей на стул, прося садиться. Он и сам легко опустился на свой привинченный к полу стул и оперся подбородком о кисть руки.

– Вовсе ничего вам не понятно, – повторил он. – Сэмми глубоко религиозен. Просто он разочарован из-за того, что Христос так запаздывает. Можно, я расскажу Клэрис, почему ты здесь, Сэмми?

Сэмми ухватился рукой за нижнюю часть лица, чтобы остановить дрожание подбородка.

– Можно, Сэмми? – повторил доктор Лектер.

– А-га-а, – произнес Сэмми сквозь пальцы.

– Сэмми положил голову своей матушки на поднос для сбора пожертвований в баптистской Церкви При Дороге, что в Труне. Они пели «Отдайте все лучшее Господу», а у него не было ничего лучше. Спасибо, Сэмми, все в полном порядке. Можешь смотреть телевизор, – приказал Лектер.

Огромный человек опустился на пол и снова прижался головой к решетке точно в той же позе, что и раньше. Мелькавшие на телеэкране образы ввинчивались в его зрачки, на лице поблескивали теперь три серебряные полоски – слюна и слезы.

– Ну-с. Посмотрим, справитесь ли вы с его проблемой, тогда, может быть, я попробую справиться с вашей. Quid pro quo[38]. Он больше не слушает.

Старлинг пришлось довольно туго.

– Содержание стиха меняется от «уйти к Иисусу» до «пойти с Христом», – сказала она – Это осмысленная последовательность: уйти к, прибыть, пойти с.

– Да, это линейная прогрессия. Мне особенно по душе то, что он знает, что «Иссусс» и «Хрест» – одно и то же лицо. Это значительный прогресс. Идея единого Бога, одновременно единого в трех лицах, трудна для восприятия, особенно для Сэмми, который вряд ли может разобраться, сколько лиц у него самого.

– Он видит причинную связь между своим поведением и целями, а это говорит о структурированном мышлении, – продолжала Старлинг. – О том же свидетельствует и способность справиться с рифмой. Его чувства не притуплены – он плачет. Вы полагаете, он шизофреник с признаками кататонии?[39]

– Да. Вы чувствуете, как от него пахнет? Специфический запах пота, напоминающий козлиный, – это транс-3-метил-2 гексеновая кислота. Запомните: это запах, характерный для шизофрении.

– И вы убеждены, что это поддается лечению?

– Особенно сейчас, когда он выходит из фазы ступора. Как блестят его щеки!

– Доктор Лектер, почему вы считаете, что Буффало Билл не садист?