Молчание (ЛП)

Не могу определить, где проходит грань между почитанием моих желаний и наказанием, но нет сомнений, что это также предназначено для того, чтобы причинить мне боль.

Это работает.

Когда мне было восемьдесят два года, я пристрастился к ширату. Наша версия гашиша, если хотите. Это одна из самых сильных зависимостей, известных нашему роду, уступающая только крови и сексу, и она так же часто убивает нас, когда мы от нее отвыкаем.

Эта ломка — ничто по сравнению с этим. Забудьте о том, что я подумывал обратиться к королевским врачам по этому поводу; меня грызет вопрос, почему она это делает.

Для меня не должно иметь значения, что думает или чувствует одна молодая женщина. Не до такой степени.

Я разбиваю сердце Каламити своим отрицанием.

К черту, я уверен, что разбиваю свое собственное.

Оставив компьютеры работать, я, наконец, толкаю себя к кровати. Не спал уже пять дней. Я специально избегал этого, расстроенный вечно прозрачными, вечно яркими снами, которые лишают меня настоящего отдыха.

Упав лицом вниз на черное шелковое покрывало, я мгновенно оказываюсь под ним и снова оказываюсь в катакомбах. Мозаика образов и сцен — это циклон повторений. Одно и то же искаженное послание передается снова и снова.

Черный вихрь с его шипящим, анаморфным голосом.

— Ты знаешь, что все это значит. Ответ всегда перед тобой.

Ее запах преследует меня, даже в этом сне, с его безголосым, дразнящим шепотом.

— Приди ко мне. Забудь о том, кем мы должны быть друг для друга, и возьми то, что принадлежит тебе.

Красная вуаль. Корона. Фигура, похожая на Каламити, но не являющаяся ею.

— Эоны размножения. Одна линия за другой. И, наконец, она появилась. Мой идеальный потомок. Та, что обладает истинной силой.

Бумажно-белый мужчина в своей древней, племенной одежде, на голове сверкает его собственная корона. Черные глаза, такого же цвета, как у меня и Каламити. Знакомое лицо, которое я не могу определить…

— Спаси ее. Направь ее. Она нуждается.

Я вижу, как фигура в вуали отрывает ткань, закрывающую ее лицо, открывая шокирующее сходство с женщиной, которая мучает меня.

— Все ответы, которые ты ищешь, находятся в тебе. Там. Повсюду в этих стенах. В нашей истории… в этом лице.

Я просыпаюсь от крика, солнечный свет, проникающий через арочные окна, сбивает меня с толку. Неужели я был в отключке так недолго? Уже рассвело, когда я, наконец, уступил своей потребности в отдыхе.

Голова раскалывается, десна болят, член постоянно пульсирует, я тянусь к мобильному телефону на тумбочке. Один взгляд на него, и я вижу, что проспал целый день. Там десятки сообщений, все от Дрегана, Сандора и моего брата.

Моего гребаного брата.

Мои татуированные пальцы крепко сжимают телефон, пока я не слышу, как он скрипит, материал угрожает прогнуться.

Он единственный, кто может дать мне ответы. Тот, кто все это тщательно скрывает.

Но больше я ему не позволю. Больше я не спущу это ему с рук. Пришло время ему дать мне ответы, которые я ищу.

Если не ради этого проклятого королевства, то ради меня, но в любом случае время пришло.

Смахнув со лба очередную порцию кровавого пота, я вытаскиваю себя из постели, чтобы принять душ, а затем отправляюсь на поиски самого короля.

Глава 16

Я нахожу Малахая в его кабинете. Дематериализовавшись прямо внутрь, я застаю его врасплох, он смотрит на экран своего компьютера, свирепо нахмурившись.

— Что-нибудь связанное с Каламити? — спрашиваю я спокойно, хотя внутри у меня все чертовски не спокойно.

Впервые за почти три тысячи лет, что я являюсь его братом, я наблюдаю, как Малахай подпрыгивает на своем месте, зрачки увеличиваются, глаза расширяются.

Если бы не знал лучше, я мог бы поклясться, что пот начал собираться на его лбу.

— Обсидиан, вот ты где. — Приглаживая рукой свой черный шервани — традиционный пиджак в индийском стиле; стиль, который наша культура переняла тысячелетия назад, пока жила там, — он встает, чтобы поприветствовать меня. — Мы все тебя искали.

Ненавидя этого почти незнакомца передо мной и задаваясь вопросом, как, черт возьми, мы дошли до этого момента, я сужаю глаза, изучая его.

— Вы имеете в виду то же самое, что я искал ответы, которые вы отказываетесь мне дать, ваше Величество.

Вот опять. Это виноватое мерцание. Эта паника.

— Неужели снова? Обсидиан, пожалуйста…

— Нет, брат. Я думаю, ты забыл основы наших отношений. Как они всегда строились на доверии.

Он кладет руку на поверхность своего мраморного стола, но его пальцы дрожат. Неустойчивые. Осознав это, он отдергивает руку и складывает обе руки за спиной. Затем наступает его очередь оценивать меня суженным взглядом, ореховые радужные глаза осматривают мое тело.

— Откуда такая одержимость, Обсидиан? Почему?

Потому что она сводит меня с ума.

Потому что она заражает меня.