Молчание сонного пригорода

При обычных обстоятельствах мы с Джейн устроили бы скандал прямо перед Алексом. Разорались бы друг на друга, засыпали бы упреками, пока я не влепил бы ей пощечину — мысленно. Но все это было раньше. Я посмотрел на нее, когда она протянула руку и погладила Алекса по затылку. Она мать моего ребенка, женщина, которую я люблю. Ведь мы только что вместе пережили крушение. Я похлопал Алекса по спине — теперь его ласкали оба родителя — и взял Джейн за другую руку, как будто мы играли в какую-то сложную игру, где все должны держаться друг за друга. Мы были теплые на ощупь. И Алекс даже улыбнулся, и мы почувствовали, что есть еще в мире какая-то надежда.

Он потянулся:

— Я хочу есть.

— И я тоже, — хором сказали мы с Джейн.

Алекс согласился съесть несколько морковных палочек. Мы с Джейн доели то, что осталось от сухих палочек Алекса, и он, кажется, не возражал. Был уже десятый час, я выглянул в окно и увидел, как в небе убегает вдаль одинокое облачко.

— Можно мне пойти поиграть на улице?

Мы с Джейн переглянулись. Алекс не особенно любил игры на свежем воздухе. Конечно, это лучше, чем смотреть телевизор, но в чем причина такой перемены?

— Во что ты хочешь поиграть, малыш? — Джейн кусала ноготь большого пальца.

— Ну, не знаю… так… просто поиграть.

Он неподвижно смотрел в окно на улицу, которая у меня в голове превратилась в темную аллею.

— Может, поиграешь в футбол с папой?

— Со мной? — У меня заныла голень при одном воспоминании, но я был бы счастлив с ним побегать.

Он покачал головой:

— Я просто хочу выйти на улицу.

Джейн уставилась в окно таким взглядом, словно бы на газоне прятались гоблины. Когда ребенок получил травму, приходится снова внушать ему мысль о том, что он в безопасности, что произошедшее больше не повторится. Но кто теперь может быть уверен? Да здесь возможно что угодно. Например, в последние недели я несколько раз видел, как к некоторым домам с утра подъезжал фургон с надписью: «Вывоз мусора: безопасно, чисто, надежно. Ветераны войны во Вьетнаме», — однако за рулем сидел небритый восемнадцатилетний парень. А как насчет школьных учителей или человека, который прямо сейчас идет по Гарнер-стрит, засунув руки в карманы? Я подбежал к окну, но человек уже прошел.

— Ты что? — нахмурилась Джейн.

— Показалось.

Мы втроем стояли у окна, составляя неравносторонний треугольник. Наконец я вздохнул:

— Знаете, пойдемте гулять все вместе. Может, съездим куда-нибудь на великах?

Алекс проанализировал такую возможность.

— А куда поедем?

— Не знаю, куда-нибудь в пределах разумного.

— Это где?

— По эту сторону от безумия.

— Майкл… — Но интонация Джейн отличалась от обычной. Она упрашивала, а не брюзжала. — Может, съездим в парк?

— Можно. — Алекс сел на корточки, будто бы прячась. — Или нет.

Так прошел целый день, хотя мы все-таки съездили на велосипедную прогулку, устало и осторожно. Алексу не хватало сил, чтобы напрягаться, и к обеду он стад клевать носом. Он сказал, что хочет закрыть глаза, но боится, что увидит кошмар. Мы с Джейн пришли к нему в комнату, чтобы его успокоить.

Я положил руки на одеяло у его талии, изображая полицейское оцепление.

— Я никому не позволю зайти за эту линию.

— А я буду прогонять дурные сны. — Джейн погладила его по голове, как будто это был хрустальный шар, а не мальчик, в мысли которого мы никак не могли проникнуть.

— Спасибо, — торжественно поблагодарил он нас обоих.

Выключив свет, мы посидели у него на кровати, но он явно не спал. В конце концов я взял Джейн за руку, тогда он как будто задремал. Я сжал ее ладонь, и мне понравилось, как она крепко сжала мою руку в ответ, хотя это ни к чему не привело. Мы провели остаток вечера, волнуясь за Алекса молча и вслух.

Нам еще предстояло сражение с выходными. По большей части мы бездельничали, что-то жевали и чуть-чуть разговаривали. Алекс все так же мало говорил, но приободрился, увидев, что мы с Джейн вместе занялись обедом: она резала лук для омлета с ветчиной, а я его готовил, и тогда Алекс накрыл на стол. Он оставался необщительным, но мы решили не обрушивать на него град вопросов, а подождать и посмотреть, что будет.

В воскресенье мы сидели у Алекса в комнате и играли в «Монополию». Джейн только что купила гостиницу, как вдруг зазвонил телефон, и я вышел, чтобы снять трубку.

Звонил Феррара, спрашивал, как у нас дела.

— Нормально. Еще не пришли в себя. А этот заговорил?

Из комнаты Алекса донесся стук фишек. Как они могут играть без меня?

Феррара прокашлялся.

— Он мало что говорит.

— Что это значит?

— Он утверждает, что только подвез вашего сына. Мальчик попросился уйти с катка вместе с ним. У него дома они чуть-чуть поиграли. Точка.

Черта с два точка. Огненная башня ярости снова начала подниматься во мне. Я ударил по ближайшей стене, которая ударила меня в ответ.

— Так что это, похищение?

— Незаконное удержание. Все зависит от того, имел ли ребенок возможность свободно уйти, но это нам неясно.

Свободно уйти? Я глубоко вдохнул. Вот мерзавец.

— И что теперь? Нужно его опознавать? От Алекса что-то требуется?

— Ну, он так утверждает. Вы же будете настаивать на обвинении?