Молчание сонного пригорода

Фрэнсис и Фрэнсес Конноли, чета высокооплачиваемых юристов, Джейн как-то прозвала их «мистер и миссис Адвокаты». Оба в синих пиджаках, спины прямые как струнка. У них было двое идеальных детей, которые уже потихоньку начинали сутяжничать у себя в классе. Обычно Фрэнсес играла в теннис в паре против Джейн и проигрывала. На дальнем конце дивана развалилась Мэвис Тэлент, художница по керамике, партнерша Фрэнсес по теннису и главная причина их всегдашних проигрышей. Рядом с ней примостился ее муж Артур Шрамм, финансовый консультант. Всего от трех браков у них было трое испорченных детей. Они были одеты в рубашки, юбку и слаксы ярких основных цветов, их спины согнулись от многочасовой слежки за детьми. Но программа сегодняшнего вечера явно не предусматривала детей. Саманту, своевольную дочку Мирноффов на три года старше нашего Алекса, сослали в ее комнату с телефильмом о несовершеннолетних правонарушителях или чем-то еще в таком роде.

Джерри торжественно наполнил шейкер бомбейским джином, вермутом — вермутом скорее по названию, чем по существу, — и пригоршней кубиков льда. И стал подскакивать вверх-вниз то на одной, то на другой ноге, исполняя нечто вроде танца для заклинания алкоголя. Получившийся коктейль разлили по стаканам и раздали гостям, и он тут же подействовал. В ледяном мартини содержится что-то действующее на передний мозг, как заморозка, от него немеют нервы, которые контролируют запреты. На кофейном столике стояли закуски, в том числе соус из черной фасоли и кукурузы, который в то лето подавали везде, и я макнул в него кусочек начо, вроде как бросил якорь.

Джейн заговорила с Мэвис и Фрэнсес про теннис, разбирая утреннюю игру. Я уже слышал этот анализ, хотя и не в таких доброжелательных выражениях. Сейчас Джейн говорила об игре так, как будто все произошло совершенно случайно. «Ах, иногда просто везет», — заявила она, прелестно пожав плечами. Господи, иногда она бывала такая милая. «Она к подружкам относится лучше, чем к тебе», — съязвил Сногз. «Занеси в список минусов», — устало сказал я ему. Как бы то ни было, этот разговор не предназначался для меня. Я повернулся к Фрэнсису, который сидел рядом со сложенными руками.

— Как идут дела? — спросил я, потому что не смог придумать ничего более любезного для того, чтобы начать разговор. Вариант «Много уже засудил несчастных вдов?» мне показался сомнительным.

— Лучше всех. — Он удовлетворенно отпил мартини и потянулся за черешком сельдерея. — Мы с Фрэнсес пытаемся провести наш прошлый отпуск в Мексике за счет компании. — И только легкое движение ее губ подсказало мне, что он, возможно, шутит.

Мэвис спросила Джейн, как ей работается в банке со скорпионами.

— Трудно, но я получаю огромную отдачу, — с изумлением услышал я ответ жены (это я изумился, а не она). «Господи, если сегодня по мою душу явится еще один идиот начальник, я вырежу целую деревню» — мне она высказывалась примерно в таком духе.

Она взяла кусочек джикамы с тарелки с сырыми овощами и с удовольствием захрустела. Разговор стал шире, Джерри пустился в рассуждения о клятве Гиппократа, а Мэвис сказала что-то нью-эйджевское об искусстве и самореализации. Кэти постаралась не отстать и высказалась в том духе, что глазировка горшков — не такая благодарная работа, как иллюстрирование детских книжек, но не в этом главное. Самоуничижение кончилось, началось самоутверждение — или лицемерие. Когда на повестке дня возникли дети, собеседники продолжали попытки посадить друг друга в калошу.

— Господи, в последнее время с ними вообще невозможно совладать. — Мэвис завертела головой, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Им хочется идти сразу во все стороны.

В основном подальше от дома, насколько я слышал. Их сына недавно поймали на автобусной станции в Буффало, когда он пытался убежать в Канаду. По правде сказать, как только кончилось выступление Мэвис, я заметил, что Артур слегка пихнул ее ногой.

— Дэниел начал ходить на уроки фортепиано, — присоединилась Фрэнсес. — Я думаю, музыка необходима для духовного роста.

— Какие пьесы он играет? — Кэти взяла у меня пустой стакан и передала его Джерри, который наполнил его и передал обратно.

— Мы пока еще сами не разобрались, — пробормотал Фрэнсис, доказывая, что, по крайней мере, он способен на сарказм, хотя бы в отношении детей.

Я хотел было тоже что-нибудь вставить, но раздумал. Алкоголь снимает зажимы только отчасти. Наши позы стали свободнее, но все-таки мы оставались настороже, как будто диван стоял над какой-то невидимой линией разлома. Когда коктейли пошли по второму кругу, на полпути Джерри поднялся с важным видом.

— Ладно, пора жарить стейки. Те, кто не любит с кровью, признавайтесь сейчас, пока не поздно.