Молчание желтого песка. Смерть толкача

Если же у неё есть сигареты, он может пробежать двадцать футов за двенадцатую долю секунды, чтобы поднести ей зажженную зажигалку. Если после захода солнца она чуть приподнимет плечико, он спешит на яхту, или в дом, или в их гостиничный номер, чтобы тут же доставить по назначению роскошную накидку Он прекрасно знает, как надо наносить крем для загара и какие из её платьев застегиваются на молнию, а какие на пуговицы. Ему точно известно, какой температуры воду налить в ванну, чтобы она осталась довольна. Он неплохо делает массаж, варит сносный кофе, никогда ничего не перепутает, если его попросят передать ей что-нибудь по телефону, следит за состоянием её чековой книжки и напоминает ей принимать лекарство. А она только повторяет слова одной и той же молитвы: «Спасибо, дорогой. Как мило с твоей стороны, мой хороший. Ты такой внимательный и заботливый, мой родной».

И постепенно другие возможности, которых раньше было так много, исчезают. Время — это шальной ветер, гуляющий по длинному коридору и хлопающий всеми дверями, которые только попадаются у него на пути. В конце концов жизнь неминуемо сводится к очень простой формуле — она бывает терпимой только тогда, когда прекрасная дама довольна, и совершенно невыносимой, когда она не в духе. Это своего рода условный рефлекс.

— Я привык жить так, как живу, — сказал я Джилли.

— Так, как ты живешь… — Она задумчиво протянула руку и тихонько провела по длинному некрасивому шраму у меня на бедре, а потом наклонилась и прикоснулась к тому месту, где оставила свой след пуля. Придвинулась ко мне и поцеловала небольшой шрам у меня на виске, который прячется под выгоревшими волосами. — Как ты живешь, Трэвис? Пытаешься обмануть тех, кто и сам обманщик. Пытаешься не обращать внимания на странную ложь. Отнимаешь свеженький кусок мяса у акул. Сколько ещё пройдёт времени, дорогой, прежде чем судьба отвернётся от тебя и счёт станет не в твою пользу?

— Я очень хитер.

— Ты недостаточно хитер. Я думаю, ты слишком долго этим занимаешься, милый. В течение стольких лет ты возвращаешь глупым, легкомысленным людям то, что они потеряли и что ни в коем случае не должны были терять. Но может быть, сейчас ты действуешь уже не так быстро, и однажды появится какой-нибудь тупой ублюдок, который пристрелит тебя.

— Ты что, ведьма? Предсказываешь мне судьбу?

Она упала на меня и крепко обняла:

— Господи, нет, конечно. Нет. Все эти годы ты вынужден был этим заниматься. Но то, что осталось, принадлежит мне. Неужели это такая отвратительная, гнусная судьба?

— Нет, Джилли. Нет, милая. Просто дело в том…

— Дай мне месяц. Нет, неделю. Малюсенькую, ничего не значащую недельку. Или… — Она осторожно прикусила мое левое ухо, а потом отпустила его. — У меня прекрасные зубы и очень сильные челюсти. Если ты скажешь «нет», я вцеплюсь зубами в твое ухо и сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты потерял его, милый. Ты любишь рисковать. Попробуй…

— Ну уж нет, спасибо. Одна неделя.

Она глубоко вздохнула, с шумом выпустив воздух:

— Чудесно! Дорога не считается, естественно. Мы можем отправиться… послезавтра?

Не знаю. Я только что узнал, что кое у кого из моих друзой, возможно, возникли проблемы. Я уверен, что она должна была прийти ко мне.

Джилли нахмурилась и, отодвинувшись от меня, села:

— Она?

Если ты будешь хмуриться, у тебя появятся морщины.

— Ну и пусть. Она?

Респектабельная замужняя дама.

Если она такая респектабельная, почему она знакома с тобой?

Мы познакомились до того, как она вышла замуж.

И уж конечно, ты с ней спал.

— Надо проверить по моим записям. — Я поймал её кулак возле своего левого глаза.

— Ты знаешь, что ты самый настоящий ублюдок? — поинтересовалась она.

— Ну хорошо, я с ней спал. Это была дикая безумная связь, мы попали в безжалостные объятия отчаянной страсти и не хотели их покидать.

— Как она выглядит?

— Она похожа на тебя, Джилли. Высокая, стройная Темные волосы, ровный загар. Длинные ноги узкая талия. Ей сейчас… двадцать восемь или двадцать девять. Когда я с ней познакомился, она и в подметки тебе не годилась по части обращения с моторами. Она более спокойная и ровная женщина. Ей по-настоящему нравилось готовить, мыть полы и стелить постель. А ещё она могла проспать десять — двенадцать часов подряд.

— Ты всё прекрасно помнишь, все подробности, не так ли, дорогой? Почему ты надо мной издеваешься, гнусный ты тип?

— Совсем не над тобой, леди Джиллиан.

— Я вовсе не леди Джиллиан. Ты неправильно употребил этот титул. Если ты не смеешь над кем-то, тогда ты должен смеяться с кем-то. А если ты смеёшься со мной, почему же мне совсем невесело? — Джилли попыталась сделать строгое лицо, но у неё ничего не вышло, она пронзительно рассмеялась и упала на меня. — Я не могу на тебя злится, Трэвис. Ты пообещал мне неделю. Но я накажу тебя за твою темноволосую красавицу. По пути в Сент — Киттс будет по крайней мере один или одна ночь, когда нам придется в течение нескольких часов сражаться с отвратительном порывистым ветром.

— Я не страдаю морской болезнью.

— Я не страдаю морской болезнью.