Молчание

Серафим повернул голову и посмотрел на него.

— Это вас подвергают, мистер Уэлфорд. Послушайте пленку. Тогда вы, возможно, измените мнение о «профиле» вашей жены. А парень, с которым она кувыркается? Она вкладывает в это всю душу и сердце — сами услышите.

Том посмотрел на свои руки. У него вдруг возникло дикое желание сцепить их на глотке Серафима. Но он усилием воли заставил себя сохранить спокойствие и переменил тему разговора, спросив как бы вскользь:

— Ваш человек случайно не выяснял историю болезни Хейнса?

— Пытается. Медицинские записи не так-то легко добыть. А что вас беспокоит — СПИД? Господь с вами, они просто собираются вас замочить.

— Прежде всего, мне надо показать Карен докторам, что я и сделаю, как только пойму, что происходит. — Том взял со скамейки желтый конверт и сунул его в карман пиджака. — А там, возможно, мы с вами придем к какому-либо соглашению.

— Но только на тех же условиях, что и с вашей женой.

— Если я смогу удостовериться, что сделка действительно имела место, то вы получите назад свои деньги. — Том поднялся. — Надеюсь, после этого мы с вами больше никогда не увидимся.

Он коротко кивнул ростовщику и, взглянув на часы, зашагал к выходу из зоопарка. Серафим перехватил его у турникетов напротив Арсенала.

— Мы говорим об основной сумме, плюс проценты за ту неделю, что мои деньги не работали, плюс то, что набежит, если заем не будет возвращен раньше оговоренного срока, что в случае вашей жены составляет один месяц. При шести с пяти еженедельно это будет еще четыреста тысяч. Вас устроит, если в сумме — гонорар за слежку я отметаю — мы сговоримся на миллионе ровно?

— У вас чертовски крепкие нервы, — бросил Том на ходу.

— Мы с вами деловые люди. Мы понимаем друг друга.

Том резко развернулся.

— Только давайте проясним одно: у нас с вами нет абсолютно ничего общего.

Серафим усмехнулся и возвел очи к небу.

Они вместе вышли из парка и молча остановились в тени деревьев на западной стороне Пятой авеню. Том вспотел, чувствуя теперь жару: за то короткое время, что они провели в зоопарке, температура доползла до тридцати пяти. Он нетерпеливо озирался в поисках такси.

— Вас не подвезти? — спросил Серафим, махнув рукой в сторону серого «линкольна-таункара» с затемненными стеклами, припаркованного на противоположной стороне улицы. У автомобиля, прислонившись к капоту и сложив на груди длинные пухлые руки, стоял молодой амбал.

Том не ответил.

Серафим пожал плечами и сошел с тротуара, но вдруг остановился, как будто что-то забыл. Потом раскинул руки и, взвесив на ладонях воздух, спросил:

— Знаете, что я еще принимаю в расчет? То, что человек вашего положения не может позволить себе впутываться в подобные дела. Это будет некрасиво.

— Хотите взять меня шантажом?

— Помилуйте, Уэлфорд, — я предлагаю вам покровительство.

2

Кабинет Тома, из которого с севера открывался вид на парк, был похож на подвешенный в небе капитанский мостик: узкий и скромный, с двумя застекленными снизу доверху стенами, он казался большим, как сам Нью-Йорк. Подперев подбородок сложенными пирамидкой пальцами, Том взирал на изометрическую расчеркнутость города, борясь с желанием позвонить Карен и предъявить ей доказательства — прежде, чем он что-нибудь предпримет, и даже прежде, чем сам с ними ознакомится. Толстый желтый конверт, врученный ему Серафимом в зоопарке, лежал нераспечатанный под замком в ящике стола. Вызревал.

Подавшись вперед в рабочем кресле, Том сгреб фотографии жены и сына в серебряных рамках и положил их на стол лицом вниз. У него оставалось двадцать — нет, уже меньше — минут, чтобы подготовиться к выступлению перед советом директоров «Гремучего грома», и он не мог позволить себе отвлекаться на посторонние мысли.

Секретарше было велено ни с кем его не соединять.

Том не видел причин волноваться по поводу исхода сделки с «ГГ». Но, следуя своему принципу во всех предыдущих баталиях, он рассматривал ее как сражение, которое необходимо выиграть. В противном случае, полагал он, любой, кто захочет затеять с ним битву в будущем — пусть даже без единого шанса на успех, — сочтет себя не только вправе, но и обязанным бросить ему вызов.

Год назад он набрал двадцать процентов привилегированных акций этой компании из Атланты, занимающейся лизингом контейнеров и шасси, с тем чтобы в итоге получить полный контроль. Будучи председателем, он вскоре начал агитировать за перемены — отнюдь не из жажды крови, но проблемный бизнес не раскрутишь, не подставив пару подножек и не ударив по чьим-либо чувствам. Когда стало очевидно, что он может добиться своего, большинство директоров взбунтовались и на спешно созванном собрании сняли его с поста председателя. Том как сейчас видел лица этих бравых удальцов из Атланты, с трудом сдерживающих ликование по поводу успешной засады — ни дать ни взять пещерные люди, исполняющие ритуальный танец вокруг хищника, которого им удалось заманить в яму с кольями.