«Молчи» (СИ)

— Мэй, — после тщательной проверки, моя мать решает, что все необходимое на месте, поэтому оборачивается, взглянув на меня. Поднимаю глаза, но не на неё. Смотрю в сторону поворота с нашей улицы. Жду. Мать нервно потирает ладони, с трудом держит себя в руках, не срываясь на слезы, которые вот-вот могут появиться на моих глазах.

Смотрю. Жду.

— Мэй, — женщине приходится подняться ко мне. Она крепко сжимает мою ладонь, постоянно поглядывает на наручные часы. Предпринимает попытки заставить меня двигаться, но ноги врастают в пол, поэтому не шевелюсь. А мать не давит, не начинает ругаться. Она ждет, пока я жду. Какие-то минуты стоим вместе, но в итоге женщина понимает, что мы и без того задерживаемся, так что осторожно ступает вниз, аккуратно потянув меня за руку. Не отрываю взгляда от дороги.

Смотрю. Молчу. Жду.

Выходим за калитку. Все остается позади. Мысли, отрывки прошлого, даже неприятный детский плач, что внезапно врезался в сознание этой ночью. Джемми вернулся, но в последний раз, напоминая о себе. И я... Невольно я задумалась о том, что, если с моим ребенком все будет в порядке, быть может... Это мой шанс искупить свой грех?

Мужчина-таксист зовет мать, чтобы уточнить вопросы перевозки, ведь женщина не сообщила ему, к какому входу аэропорта нас нужно подвезти. Не верю. Неужели, я все же покидаю это место? Наконец.

Стою. Смотрю. Жду.

Забываю моргать, отчего глаза неприятно щиплет. Нервно хрущу пальцами, не оставляя их без движения. Паническая попытка занять чем-то свои руки, чтобы не дергать неуложенные пряди волос. Кожа шеи давно расчесана ногтями. Она покраснела и теперь ноет.

— Мэй, — мать смотрит на часы, с настоящим трудом оповещая. — Нам пора, милая, — словно, она понимает мои чувства. Не хочу сомневаться в этом, но нет. В полной мере, ей не под силу осознать эмоции, что охватывают, одним ударом в грудь.

Хмурю брови. Теперь уже глаза выдают меня. Еле качаю головой, сжав губы. Смотрю. Жду. Мужчина спрашивает, все ли в порядке. Мать просит его сесть за руль. Сама идет ко мне. Медленно. Обнимая свои плечи руками:

— Эй, Мэй, нам пора, — встает сбоку, чтобы не загораживать мне обзор. Специально, чтобы вывести из какого-то транса, я будто гипнотизирую взглядом, мысленно призывая желанное.

Качаю головой, громко всасывая холодный воздух через нос прямиком в больные легкие.

Женщина вздыхает, прикусив губу:

— Мэй, — наклоняет голову, желая привлечь мое внимание, но не отвожу взгляд. Не отвлекаюсь.

Стою. Смотрю. Жду.

— У нас рейс, — не оставляет попыток. Качаю головой. — Мы можем опоздать, — качаю головой. — Мэй…

Невольно касаюсь пальцами живота. Страх окутывает. Паника сжимает горло, а в глазах снова стынут слезы. Мать пытается поговорить со мной, но я лишь сжимаю дрожащие, искусанные губы, чтобы сдержать всхлип. Продолжаю смотреть.

Они должны успеть. Они обязаны, ведь…

Я не готова. Я не смогу одна и с этим, я...

Громко вдыхаю, уже ртом, но выдохнуть не могу. Боль в груди. Ноющая. Таксист выглядывает из салона, жалуясь, что мы задерживаем его, ведь сегодня много заказов. Мать с раздражением ворчит на него, крепко сжимает мое запястье, смотрит в мои глаза, но не смотрю в ответ:

— Идем? — спрашивает, но не ждет ответа. Ноги настолько вялые, все тело борется с внутренней бурей, но в итоге поддается. Морально я продолжаю сражаться, но физически у меня нет сил. Осторожно ведет меня к машине, боясь, что могу сорваться. Я сама начинаю понимать, что желание помчаться прочь растет. Могу кинуться и забыться, но Дилан просил меня не делать так. Он просил говорить с ним, если у меня внутри разгорается подобное ощущение панической атаки.

А сейчас… Что мне делать сейчас?

Я в панике, Дилан, так, как мне поступить?

— Подожди, — шепчу, пристально смотрю в сторону дороги, но мать уже открывает дверцу заднего сидения. Не давит, но немного нажимает мне на плечи, заставляя наклоняться. Вытягиваю шею. Чтобы ухватить. Но со стороны поворота никакого движения.

Меня парализует, как только по ушам бьет дверной щелчок. Сажусь на мягкое сидение, но в бедра и спину вонзаются иглы. Моргаю, озираясь по сторонам. Ладони сцепляю в замок, уложив на сжатые колени. Они потеют моментально. Взгляд острием врезается в спинку сидения передо мной. В салоне играет тихий джаз, но я не слышу ничего, кроме биения своего сердца. И оно медленно теряет нормальный, здоровый для человека ритм. Мать садится на сидение рядом с водителем. Начинает о чем-то с ним говорить, я… Я не улавливаю. Ничего. Мои губы сами начинают шевелиться, сами позволяют себе сильнее дрожать.

«Давай… Давай…» — только мне под силу услышать свой мысленный крик.

— Пристегнись, — мать просит, не даю реакцию.

«Давай…» — умоляю, зная, что слез не осталось. Только вакуум. Пустой. Все из меня вышло. Психологически выжатое растение, утерявшее все соки, которые так важны для поддержания жизнедеятельности. И веры.

Оглядываюсь. Смотрю сквозь стекло на дорогу позади.

«Давай… Давай… Давай…»

Автомобиль трогается с места. Неприятное чувство невесомости, потери контроля над своими конечностями.