«Молчи» (СИ)

— На той неделе в гостях у Лили, — сдерживает смех, боясь разбудить Дженни, а парень закатывает глаза, уронив голову на свободное плечо девушки, что-то бубнит, вроде «я не готов к словесному сражению», «гоу спать».

— Ладно, — Мэй хочет осторожно слезть, и Дилан помогает. После беременности у Харпер так же появились проблемы со здоровьем. Ей не стоит таскать тяжести, но это не беда. Настоящее мучение приносит боль в спине, которая бьет внезапно, может, раз в неделю, может, в месяц. Мэй пыталась отследить периодичность боли, но у подобного нет режима, поэтому приходится всегда иметь под рукой обезболивающее.

Несет Дженни в её комнату. Пришлось поставить кроватку в другом помещении, чтобы ночью дежурить по одному. Проще говоря, не мешать. Чаще, конечно, сидела Мэй, поскольку у неё была бессонница после родов. Сейчас в этом уже нет такой нужды. Дженни хорошо спит, днем иногда нарушает режим, но это не страшно.

Харпер аккуратно укладывает девочку, не накрывает пеленкой, ведь на улице жаркая летняя ночь. Лето. Мэй и представить не могла, что это время года может быть настолько солнечным. Каждый день, видя голубое небо, чувствуя горячие лучи на лице, внутри, будто, что-то пробуждается. Энергия. Желание жить, наверное.

В Лондоне сейчас тихо. Не удалось поймать всех Псов, но жители, ранее покинувшие свои дома, начинают возвращаться. Кто за вещами, кто просто жить. Но ни Дилан, ни Мэй не думали об этом. Даже ради вещей. Они никогда больше не сойдут с самолета в этот серый город, встречающий дождем.

О’Брайен зевает. Стоит на пороге, прижавшись лбом к дверному косяку. Прикрывает веки. Глаза горят от изнеможения. Ладони держит в карманах спальных штанов. Харпер тихо, на носочках отходит от кроватки, не сводит своего внимания с Дженни, наблюдая за тем, как она смешно морщится во сне, чмокая губками. Словно, она хмурится и чем-то недовольна. Это точно от Дилана. Мэй вздыхает, сама прикрывает ладонью рот, пока зевает, зашагав к парню. Поправляет свою длинную футболку, использует её в качестве пижамы, правда, что-то ей подсказывает, что футболка раньше принадлежала О’Брайену. Она даже помнит, как они её покупали.

Что ж, какие-то вещи не меняются.

Встает напротив Дилана, который морально отказывается открывать глаза и шевелиться. Прижимается к дверной арке, глубоко дышит. Мэй поправляет его мятую футболку, дергая за край вниз, и парень кое-как щурит один глаз, сдерживая зевоту:

— Гоу? — шепчет, оттолкнувшись плечо от опоры, и одну руку закидывает через плечо Харпер, развернувшись в коридор. Второй ладонью, сжав её в кулак, прикрывает рот. Мэй сама направляет их к комнате, помогает парню лечь не мимо кровати. Такое уже было. Да, смешно, но парень на тот момент был слишком напряжен и растерян. Кажется, это было после того, как врачи сообщили о скором рождении ребенка, хотя шел только седьмой месяц, и данная информация не радовала. Она означала, что у малыша так или иначе будут проблемы после родов. И они были. Под капельницей. Такой маленький. Худой. Еле дышащий.

Именно после родов первое время творился хаос. Дилан не знал, куда себя деть. Мэй тяжело перенесла операцию, какое-то время не могла прийти в себя после наркоза, а если приходила, рыдала от безумной боли в спине и животе. Плюс, страх за состояние малыша. Перенести все это было тяжело. Особенно одному. Хорошо, что на какое-то время Дейв приехал в Канаду. Лили еще нельзя было совершать перелеты. Она проходила лечение, да и родители не изменили своей строгости. Продолжали держать её подле себя, как маленького ребенка. Так же немаленькую роль сыграла мать Дилана. Мисс Харпер слишком занята на работе, а вот мать О’Брайена брала в охапку Кая и ехала в Канаду, чтобы контролировать события. Она до сих пор названивает чуть ли не каждую неделю. Но подобное внимание даже приятно. Мать получила желанную близость со старшим сыном.

А сейчас… Сейчас это кажется таким кошмаром. Простым, ночным.