«Молчи» (СИ)

Мысли в хаосе, кажется, они способны вылететь из головы, пронестись по кухне и вернуться еще более тяжелыми назад в сознание. И безумное действие не прекращается, даже при услышанном дверном скрипе. Женщина не поворачивает головы. Лишь переводит дух, прикрыв веки, когда ее дочь с опаской переступает порог, хмурым взглядом изучая помещение. Она практически ничего не помнит, но знает факт — это ее рук дело. Вытирает потные ладони о ткань поехавшей с плеча майки, если бы мать взглянула на нее сейчас, то поняла бы, что у ненормального тоже имеется лицо. Харпер нервно поправляет спутанные волосы, откашлявшись. Не смотрит на мать, но и двинуться с места не способна. Стоит, как вкопанная под давлением тишины, смотрит на свои ноги, на поцарапанный ножом паркет, на оставшиеся осколки посуды. Она разрушила все.

Она разрушает все, к чему прикасается, и порой сама этого не понимает.

Мать медленно встает со стула, еле вынуждая себя расправить ноги, которые хрустят в коленях. Девушка скованно обнимает себя рукой, готовясь получить по лицу. Лучше сейчас перетерпеть, чтобы забыть. Хотя, подобную выходку женщина будет припоминать еще долгое время. Миссис Харпер подходит к своей сумке, что лежит здесь с того момента, как ее хозяйка решила что-то предпринять и в раздумьях присела на кухне поздно вечером. Мэй слегка мнется, слышит, как что-то тихо грохочет, словно маленькие камушки, после чего мать направляется в ее сторону, заставив сильнее сжаться от гнетущего ожидания.

— Три раза в день, — громко ставит оранжевую баночку на стол, постучав на ее белой крышке обгрызенными ногтями. Больше ничего не говорит. Просто обходит дочь, просто покидает кухню, просто направляется в свою комнату, оставляя Мэй в недоумении. Побоев не будет? Криков не ждать? Ее мать заболела?

Опускает взгляд на прозрачную баночку, рассматривая капсулы в бело-оранжевой упаковке. Делает осторожные шаги к столу, еще дрожащими от пережитого стресса руками берет баночку. Пытается прочесть мелкий шрифт на крышке, но взгляд не фокусируется. Открывает. Берет одну капсулу, с недоверием разглядывая ее. Кажется, такие она принимала в детстве. Подходит к раковине, положив лекарство на язык, и наклоняется, крутя ручку крана. Проглатывает.

После нее должно прийти успокоение.

Должна исчезнуть тревога. Прекратиться дрожание рук.

Стресс отступит.

Харпер вытирает губы тыльной стороной ладони и садится на паркет, согнув ноги в коленях, а между ними положив кулаки рук. Затылком касается дверцы ящика, смотрит с глубоким дыханием перед собой.

А вокруг тишина.

Будний день, но вряд ли они спешат в школу. Фардж спокойно перетаскивает мешки с землей, которые старушка давно просила перенести в теплицу, а Дилан довольно наблюдает за ним с террасы, куря.

— Не думаешь помочь? — Дейв тяжело дышит, смахнув пот с лица, получает от друга только качек головой:

— Не в этот раз, — Дилан столько раз уговаривал Фарджа заниматься хоть каким-то спортом. Он только и делает, что колотит грушу, и то раз сломал себе запястье. Пусть хотя бы мешки потаскает. Хоть какая-то физическая нагрузка.

— Я еще слишком слаб после больницы, — притворно ноет, но Дилан — человек жестких нравов. Он дымит, внезапно замечая, что Дейв довольно часто поглядывает в сторону соседнего участка. Поворачивает голову, уставившись с недоверием (к слову, именно таким образом он смотрит на всех без исключения) на девушку, которая выходит на террасу своего дома в одном платье, хотя на улице минусовая температура. С каким-то интересом она всматривается, сощурившись, видимо, у нее плохое зрение. Фардж первым отворачивает голову, больше не берет мешки, подходя ближе к Дилану, который хмуро спрашивает:

— Кто она?

— Никто, — парень отвечает непринужденно, ведь в принципе ничего не знает о ней. Хотя есть еще одна причина, по которой Дейв никогда и никому не рассказывает о соседке. Нет, проблема не в ОʼБрайене. Проблема в том, чем занимаются Дейв и Дилан и на кого работают.

— Кажется, она идет сюда, — ОʼБрайен заставляет друга всполошиться.

— Что? — Фардж резко поворачивает голову, но никого не видит. Хмурит брови, медленно переводит взгляд на друга, который опирается руками на перегородку террасы, продолжает спокойно курить, внимательно смотря на Дейва. Он его обманул, чтобы увидеть реакцию.

— Терпеть тебя не могу… — Фардж усмехается, принимая сигарету, что ОʼБрайен дает ему докурить:

— Не думал, что ты романтик, — шутит, а Дейв непроизвольно закатывает глаза:

— А сам-то, — шепчет, и Дилан щурит веки, немного наклоняя голову набок со смешком:

— Не понял.

— Может, я и лег в больницу, но Интернет у меня никто не отнимал, — теперь его очередь улыбаться, следя за выражением лица друга, а то мрачнеет. — Одалживаешь свою кофту той, которую терпеть не можешь, — затягивает, наслаждаясь тем, как сжаты зубы ОʼБрайена. — С чего внезапная щедрость?