Молево

– Чтоб он сгнил, – произнёс тост отец Георгий, обегая взглядом всю избу.

– Угу, – поддержал архитектор, – я знаю, это чтобы дом выстоял очень долго и не сгорел.

– Точно так.

Они чокнулись и выпили до дна.

Расходиться обоим не хотелось. Завязалась беседа о предстоящих делах по реставрации храма. Об исполнении начатого самым надлежащим образом, избегая всего лишнего, но находя только необходимое и достаточное. Казалось бы, уяснили, о чём надобно позаботиться особым образом, чтобы не упустить время и обойтись минимальными средствами. Довольные итогом производственного совещания, они вышли на крылечко.

– Виды у вас отсюда замечательные, – сказал Отец Георгий, – подобны тому, что и от входа в наш храм.

– Будем считать это символическим единством в наших с вами делах. – Зодчий, высказав скоропалительную мысль, подумал о двойном её значении. Одно, конечно, заключается в общем деле по восстановлению храма. А другое? Не новое ли его представление о мироустройстве и роли в нём человеческого творческого духа, не противоречащего промыслу Божьему? Ему стало не по себе от слишком дерзновенного значения пришедшей мысли, и он решил напомнить священнику об идее возделывания пространств без участия строительной индустрии, но уже в свете возведенной им естественно-научной модели.

Священник и сам пока не хотел никуда уходить, и они оба уселись на лавочке у входа в избу.

Отец Георгий внимательно слушал собеседника, а затем произнёс:

– А вам не кажется, что ваша концепция духо-пространства – почти то же самое, что и так называемое тайное знание волшебства?

– Так в этом нет ничего странного. Вся наука вышла из магии. Магия – родина науки, – зодчий вопросительно глянул на священника. – Жрецы да волхвы слыли людьми учёными.

Отец Георгий кивнул головой и сказал:

– Можно, конечно, утверждать, будто магия относится к науке. И будто она её родина, а скорее прародина, потому что нынешние университеты вышли из монастырей. Но там и там в учении присутствовало духовное начало. Это верно. – Священник остро глянул на архитектора и ухмыльнулся. – А волшебство-то встречается лишь в сказке. М-да…

– Сказка, – архитектор вдруг словно осчастливился. – Она действительно может претендовать на объяснение физики пространств. Все эти превращения, мгновенные возникновения, перемещения, всё такое возможно как раз в физике пространств. Там именно пространственные явления видоизменяются, возникают и перемещаются по чьей-то воле. Там волшебник играет роль учёного в области физики пространств. Хе-хе.

– Ну вот. Вы сами сделали вашу науку сказкой.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, – архитектор теперь уже немного посмеялся, – была такая песня.

– И не сделали. Не так ли?

– Да. Не надо сказки претворять в быль. Пусть они будут вроде параллельной реальности.

– Но реальность-то одна.

– Не скажите. А искусство? Оно что? Ведь всё, что находится в искусстве, в этой реальности не существует.

– Стало быть, искусство и сказка – одного поля ягоды?

– Выходит так.

– Но ведь, как правило, искусство отражает эту реальность.

– Отражает, изображает. Да, есть так называемое реалистическое искусство. Более того, был ещё недавно в нашей стране соцреализм, который именно лишь отражал. Однако я не о нём. Я о том искусстве, где рождаются образы, несуществующие в этой реальности, ни с кого не списаны, они обязательно рождаются в процессе творческой деятельности.

– Понятно. Пусть искусство будет параллельной реальностью. Ведь есть памятник Дон-Кихоту, и был корабль «Анна Каренина». Да, и что вы хотите сказать? Ваша наука, ваша физика пространств, она тоже из области параллельной реальности?

– Хм. Из неё. Подобно волшебной сказке.

Священник помолчал, а затем промолвил:

– Пожалуй, вы были правы, сказав о магии как матери наук. Скорее, бабушки, хе-хе. Потому-то раньше наиболее радикальная ветвь церкви противилась науке. Наверное, именно из-за магии, находя в ней бесовщину. А нынче наоборот, наиболее радикальная ветвь науки противопоставляет себя религии, обнаруживая в ней мракобесие. Потому как нынешнее знание в их представлении тяготеет к атеизму. И в нём будто нет места духовному миру. Оно покинуло родину. В отличие от вашего духо-пространства.

– А в чём видите вы противопоставление науки и религии? Тут есть битва?

– Так ведь и противопоставлять нечего. Вы же искусство не противопоставляете науке. То и другое – производное творческого начала в человеке. И религия, а главное в ней – молитвенное состояние, тоже проявление творчества. Я бы даже сказал, непосредственное проявление.

– Поэтому вы легко перешли из учёной братии в церковную?

– Возможно. Я даже считаю, что именно творческий дух способен объединить все эти разветвления творчества в нечто целое, действительно целостное видение Божьего мира.

– Объединить искусство, науку и молитву, – зодчий словно подтвердил высказывание священника, поскольку и сам размышлял о том.

– Да. Об этом уже давно намекают выдающиеся учёные. Вернее, квантовая физика на то намекает.

– Но противопоставление пока не сдаётся, а порой даже усиливается.