Молево

– Вот тебе на! – Татьяна Лукьяновна присела прямо в мох, подложив под себя посох. Там она сжимала его обеими глянцевыми руками до посинения.

– Хочешь взлететь на нём, что ли? – попытался съязвить Мирон.

Однако и в самом деле посох под ней зашевелился да чуть-чуть приподнял пожилую женщину, нежданно-негаданно и не по собственной воле обретающую профессиональный навык Бабы-Яги. Подъём не прекращался, и когда она оказалась в полуметре над волнистым мшаником, скоренько соскочила с него, а тот упал в некотором верчении, одним концом уткнувшись в гущину мха, другим как бы указывал направление пути. Татьяна Лукьяновна отряхнула юбку, вынула посох точно в сторону его направленности и двинулась туда же.

– Там наша Ксениюшка, там. Посох не врёт, – сказала она с явными нотками правоты.

Мирон, не роняя ни слова, а, может быть, вовсе позабыв, как люди разговаривают, последовал за ней.

Вскоре они вышли туда, откуда начали путь по прозрачному лесу. Только Сусанина гора успела изгладиться, и перед ними произвёлся обычный песчаный спуск, ведущий к воде. По собственным следам на нём, пока не заметённым ветром, они и поняли, что подошли к месту их же речной переправы. Между тем, небо заволокло плотными облаками, и было не понять, которая у нас выдалась часть дня. То ли вечер настал, то ли внезапно следующее утро подоспело.

– Твой посох вывел нас в исходное положение, – сожалел Мирон.

– Ну да. Вот она, чистая реальность, без каких-либо проявлений выдуманного тобой волшебства, дурманящего головы впечатлительных творческих людей и доверчивых женщин, – с чувством неукоснительной правоты сказала Татьяна Лукьяновна, указывая посохом на береговой откос. – Ведь ничего не было, а? Ни чудесной горы твоей, ни чудесного леса. Ничего мы не нашли и не потеряли в твоём бестолковом походе.

– А третья наша попутчица, – возразил творческий человек, – уж слишком смелая Ксения, её тоже не было?

– А? Да-да-да-да. Что со мной? – Атаманша огляделась окрест себя, приходя в ощущаемое сознание. – Неувязочка. Мы всё-таки чего-то лишились. И главное, кого-то. Не только горы и волшебного леса, но и нашей Ксениюшки меж всего этого чарующего безобразия, – печально молвит она. – О, боги! – Она вздымает посох к небу. – Тогда стоило ли дурацкое наше любопытство такой ценной траты? Не возвышенности той, как её, Сусаниной, конечно, шут с ней. И не леса, подумаешь, ценность. Ксении, Ксениюшки…

И она медленно опускается на бугорок из плотного песочка.

– Если мы потеряли, это вовсе не означает, что потерялся сам человек. – Мирон присел рядышком пониже. – Где-то он всё-таки есть.

– Где-то? Ах, да. Полагаешь, там же, где пещерка в Сусаниной горе? – Татьяна Лукьяновна с новой укоризной взглянула на Мирона сверху вниз. – Там нас вроде бы тоже на самом деле не существовало, а? Только голоса вместо нас были слышны.

– Ну, голос-то как раз признак существования кого-то. Он не бывает ничьим.

– Признак. Призрак, Признак-призрак. Призрак-признак. Эхэхе.

– Да. Если мы сами себе не умеем объяснить всё здесь делающееся, что мы поведаем нашим товарищам? – Мирон прихлопнул у себя на лбу комарика.

– Товарищам объяснять пока рано. Мы здесь, они там. – Татьяна Лукьяновна поднялась, опираясь на посох, и стала ходить вокруг Мирона, ощущая внутреннюю правоту. – А Ксениюшки нет ни тут, ни там, нигде. Так что нетушки. Я пойду на поиск, а ты как хочешь.

– Подожди. Надо сначала всё взвесить хорошенько, понять, что случилось. Может быть, вернуться к камню поворотному и снова всё повторить, да выйти на необходимый нам путь?

– Да чего там понимать! Действовать надо немедленно. Действовать! Действовать! Идти туда, откуда мы явились, а не плутать окольными путями! Вперёд, вперёд, к настоящей реальности!

И атаманша снова с ультимативной уверенностью в своём начальственном постановлении, живо углубилась в лес, без оглядки на изумлённого попутчика.

– Нет, а ты лучше оставайся на месте, не ходи никуда, – послышался её повелительный, но приглушённый деревьями крик издалека, и тот отдавался коротким утвердительным эхом, насыщенный правотой. – Что если пропащая объявится там же, куда вышли мы!

«Вот ведь как неуклюже всё вышло, – гонял мысль неудачливый инициатор похода, – предположил, будто женщины поймут все мои переживания, благодаря их чуткости, ан получилось эдакая необъяснимая оказия».

Он продолжал неудобно сидеть, упираясь жёсткими ладонями в песок, и шевелил в нём пальцами. Будто выискивал наощупь самое правильное для себя постановление, да немедленное, поскольку принять его необходимо в сей же час. Но, похоже, на него снова свалилось знакомое бесповеденческое состояние. Он лишь горестно вздохнул.

Тем временем, Татьяна Лукьяновна пробивалась сквозь чащу, не замечая серьёзного уклонения от прямой линии направо да направо. И внезапно сгустился сумрак.