Молёное дитятко (сборник)

А тем временем президент, страдающий почками и базедовой болезнью, не пил и не ел в своем бункере, а собирался дать деру. И дал-таки! Утром, когда она, как всегда, отправилась на свою постылую работу, она нашла у Дома Правительства обескураживающую суету. Под покровом ночи, снегопада и праздника президент и его близкие на нескольких машинах отбыли из столицы в неизвестном направлении. Дом Правительства оказался пуст. И те, кто его то ли собирался штурмовать, то ли стерег — не сразу это поняли. А когда догадались, пошли посмотреть: как там и что. Она пошла с ними. И нашла там тоску запустения в пыльных залах с выковырянным и сожженным паркетом. Она снимала неопрятную мерзость, уйму подробностей этой мерзости, их-то и ждала от ее снимков Ядвига из «Гаммы». В бывшей огромной столовке и кухне много недель ели, пили, перевязывали раны, буянили и спали мальчишки из хороших семей, безумцы-патриоты и просто бандиты, и всех этих героев объединяло то, что в отличие от обычных солдат они не догадывались о необходимости стирать портянки.

Никакого бункера не было. Были столовая с поломанными столами, кухня, бойлерная и продовольственный склад без продовольствия. На этом складе она нашла одного своего свана. Он лежал на голом полу, уткнувшись мертвым лицом в стенку. У другой стенки лежал сочившийся кровью соломенный матрас, бинты и разбитые шприцы. Она не стала это снимать… уволилась из инопланетян.

В тот же день Оппозиция дала пресс-конференцию, на которой военные корреспонденты «отстреляли» последние кадры фотопленки, а командир гвардии оппозиции, в недавнем прошлом профессор театрального института, подвел общий итог. Он сказал: «Finita la komedia!»

Он ошибался.

Когда она шла с пресс-конференции, то увидела странное зрелище: сотни людей пытались гулять по расстрелянной улице. Люди были точно такими, какими должны быть преуспевающие горожане на Рождество: румяные, сытые, в чистеньких дубленках, в дутых куртках и ярких лыжных шапочках. Они двигались гуськом и толпочками мимо искромсанных деревьев и каменных руин, с трудом, помогая друг другу, перебирались через гигантские стволы платанов, обходили кучи битых кирпичей, остовы сожженных машин и воронки от взрывов снарядов. Вокруг сванской пушки возились дети. А взрослые солидные мужчины трогали ствол самоходки, качали головами и цокали языками. Странным было то, что некоторые вдруг смеялись. Так бывает в кино, когда какой-нибудь зритель вдруг хихикнет ни к месту. И замолчит, смутившись. Они не понимали. Праздничная театральна публика пришла в театр, в котором режиссер-авангардист взорвал зал и сцену. И в этих декорациях занималась новая пьеса.

Утром она улетела.

В горячие точки больше не ездила. И так ни разу не увидела и не стремилась увидеть ни одной своей фотографии. Хотя гонорары какое-то время приходили и приходили.

Русский доктор (1992)

Это была деревня в долине между гор, на слиянии двух речек. Однажды весной сюда пришла война. Потому что небольшая прекрасная страна разделилась на Запад и Восток. Принцип детской игры в «Зарницу», или штабных учений, или войны за свободу негров в США — Синие и Красные, войска Юга и Севера, Республиканцы и Федералы… Предупреждаю читателей газет и любителей новостей по ящику — не будет Белых и Красных, опускаю. Потому что на самом деле на войне не бывает Белых и Красных. Война — это яма, клоака, в которую слиты чистая кровь, грязные портянки, детские и взрослые слезы, мертвые тела людей и животных, холод подвалов и просто дерьмо. Подумайте, какого цвета эта смесь, а потом отыщите в ней Синих и Зеленых. Поймите также, что во время войны ничего не стоит ухнуться в эту клоаку с головой и стать ее содержимым. И хватит об этом.

Я просто хочу рассказать о Боре, как он спас свою семью и стал, кем стал. Начну я с давних времен, когда мы еще не были знакомы.

Боря приехал в свой рай вполне взрослым, но молодым и сильным доктором. Приехал в цветущую деревню на слиянии двух рек с заснеженных просторов Урала, из промышленного города, коптящего небо над этими просторами. После окончания медицинского института он работал вначале патологоанатомом в милиции, потом в психушке терапевтом, потом венерологом в вендиспансере. А пока учился в институте, работал по ночам сначала санитаром, потом фельдшером, а последние два курса врачом на «Скорой помощи». Все эти годы — и в институте, и после — он жил в общежитиях. Вот такой у Бори был жизненный опыт.

Потом он влюбился, в Машу. Она была обычной и несказанной северной красавицей, которые невесть откуда берутся в заснеженных промышленных городах Урала и Сибири. У нее были синие глаза, очень белая кожа, темные волосы, длинные-предлинные ноги и необыкновенно добрые лицо и сердце. Она была замужем. И жила со своим мужем-боксером тоже в общежитии. Как Боря добивался Машу — история на три года, и, хотя эта история хорошая и правдивая, ее я тоже опущу.