Молёное дитятко (сборник)

Аэропорт, в который она прилетала, был то в одних руках, то в других, документов, кроме паспорта с местной пропиской, у нее не было никаких, и, может, к лучшему. Но кто бы ни держал в руках аэропорт, это всегда были нетрезвые сопляки, маменькины сынки с автоматами Калашникова, городская шпана в краповых беретах или черных шерстяных подшлемниках с дырками для глаз. Проходя через их остро пахнущий потом, чачей и оружейной смазкой строй, она всегда по обретенному знанию набирала воздух в живот, и, если дело было не глубокой ночью, внимательно и спокойно смотрела в глаза этим несчастным убийцам, многим из которых еще только предстояло научиться убивать, и многим — быть убитыми. Как-то раз, пока один из этих юных героев листал ее паспорт, другой потянул к себе ее камеру, ее рабочий, старый, механический «Nikon», висящий на шее: «Он тебе не понадобится». — «Не тебе решать», — ответила она, легко, как маленького, шлепнув его по руке. Шлепнула-то она легко, но вот голос, подхваченный тем самым воздухом, который она набрала, прозвучал отчетливо и грозно, как глас божий. И все эти вооруженные парни оглянулись на них, и тот, кому она ответила, уже не мог просто так отступить, он заматерился по-русски, четырехэтажно, и что-то такое металлически клякнуло в его «калашникове». Она точно не знала: то ли он взвел курок, то ли передернул затвор, то ли снял с предохранителя. В общем, он устрашающе лязгнул и собрался стрелять. Она не посмотрела на него, не хватило духа. Но она посмотрела, как водится, по полной программе, в глаза его товарищей и заметила отсвет смерти в их уклончивых, не готовых к ответу глазах. Смерти вообще, но главным образом — ее смерти. И еще она заметила, что лица-то у мальчиков в большинстве своем были красивыми. Матовые высокобровые лица кавказской национальности… Ах, сколько еще достанется этим лицам, когда они врассыпную покатятся отогреваться и выживать по северным провинциям ее необъятной родины. Что ей оставалось? Она передернула свой «затвор», ее «Nikon» тоже вполне отчетливо клякнул — она сделала свой первый снимок. Один из немногих снимков, которые ей хотелось бы иметь на память о своей «работе в горячих точках». И не потому совсем, что это был горячий эпизод, почти военное действие. Ей просто показалось, что кадр похож на персидскую миниатюру, простую, хрупкую и вечную.

А собеседник так и не выстрелил.

Работа была гнусная — мотаться по гражданской войне и снимать беду за бедой, безумие за безумием, не участвуя, не сходя с ума, наблюдать и фиксировать, как в гостях у инопланетян. Особенно мучительны были поездки к морю, в ее любимые места, к любимому морю. Женщины, голосящие по убитым, старуха, палочкой разгребающая головешки родного дома, морг с десятками голых парней, у каждого на босой ноге картонная метка с номером… Нечто подобное и без нее все время показывали по ящику, печатали в газетах и журналах. Она догадывалась, что в каких-то пестрых мусорных журнально-газетных кучах в неведомых ей странах и городах тиражировалось все, что она видит и снимает, снимает, снимает. Под чужой фамилией. Ну и что? Авторское самолюбие ее не мучило.

Она плыла по течению. Кто-то куда-то вез, привозил или не довозил, и нужно было топать в туман и в гору, чтобы куда-то прийти. Боев не снимала. Да их и не было. Никаких рукопашных с криками «ура». Были обстрелы, были анонимные пулеметные очереди, были гранаты, летящие через забор прямо на обеденный стол, накрытый в райском садике с виноградом. Были «акции», ночные бандитские налеты одной стороны на другую. «Стороны» были повсюду и ничем не отличались друг от друга — ни языком, ни верой, ни одеждой, ни оружием. У них только тосты в застольях случались разные, и то редко. И чем возвышенней и благородней были тосты, тем отвратительней, поганей и загадочней казалась эта война.

Похоже было, что люди и ни при чем, что воюют не они, оружие само стреляло, попав им в руки. По Чехову: на сцене появилось ружье — оно должно выстрелить… Правда, многие воевали за деньги, просто чтоб прокормить себя и семью. Просто за деньги. Иногда — за будущие деньги. Точно как она снимала эту войну за будущие гонорары. Которые и в самом деле начали понемногу приходить.