Молёное дитятко (сборник)

Она с грохотом понеслась по темной лестнице, а Баграт зашел в квартиру, надеясь найти там отца. Не нашел, вышел на балкон и дождался, когда из подъезда выскочит мать. Он еле до нее докричался. Она остановилась, оглянулась на свой балкон, узнала Баграта и очень обрадовалась. Вот кто пойдет с нею, проводит ее до линии фронта! Баграт мало что понял и неспешно отправился вслед за матерью вниз по лестнице. Анаит тем временем проверила, работает ли диктофон, — не работал. Все вокруг отказывалось работать. Она решила заодно проверить свои журналистские удостоверения — надо же было что-то предъявить охране президента. Удостоверений было два — газеты «Советская культура» и еще Союза журналистов СССР. Она взяла из сумочки свою гэдээровскую пятицветную шариковую ручку и, выбрав красный стержень, вычеркнула слово «советская» в названии газеты. Закрыла и резко открыла книжечку бордового цвета. Выглядело очень эффектно, правка в глаза бросалась сразу. Ей захотелось так же поступить и с союзной книжечкой, вычеркнуть СССР. Что-то остановило ее. «Пусть пока побудет, — подумала она, — мне и одного удостоверения за глаза хватит». Анаит снова повторила вопросы, которые она задаст президенту. Но для начала она ему скажет, что народ, а не только сама Анаит, верит ему! Оппозиционерам же, этой горстке любимчиков старой власти, народ не верит. «Может, вообще не показывать никаких удостоверений?» — снова подумала она. И внезапно похолодела: вдруг охрана президента проверит ее сумочку, а там, вместе с паспортом — партбилет!.. И тут она решилась на самый важный и самый мужественный шаг: она достала зажигалку и подожгла свой партийный билет. Руки у нее тряслись. Горел партбилет плохо, смердя корочкой. Но все же сгорел. Последняя акция стоила Анаит невероятного стресса. Просто ноги подкосились. Слава богу, в дверях подъезда появился Баграт. Он шел важно, вразвалочку и глупо улыбался.

«Что ты медлишь! — рассердилась Анаит, повернулась и побежала, крикнув сыну: — Догоняй!» Она бежала к президенту, как в юности на свидание к своему футболисту. Ей казалось, что президент сам назначил ей встречу в строго определенный час и она на нее позорно опаздывает по семейным обстоятельствам.

«Что случилось, мама?» — Баграт, как на тренировочной пробежке, подобрал могучие руки к груди и легко догнал Анаит. «Ничего! Я иду делать интервью к президенту», — ответила она, стараясь не сбиться с дыхания. В конце концов сдалась, перешла на шаг.

«А папа где?» — как ни в чем не бывало снова спросил Баграт.

«Твой отец… твой отец… когда мы вернемся, я все скажу ему прямо в глаза. А молодым сыновьям слышать такое не полагается!» Баграт замолчал. Он шел, не отставал и все примерялся, как бы сказать свою новость маме. Но она так была чем-то взволнована, так горько и гордо улыбалась и что-то иногда проборматывала на ходу…

Они почти пришли к Главному дому. И остановились. То, что открылось, они оба не ожидали увидеть. Вокруг не было ни души. И между колонн дома никого. А вся площадь утопала в мусоре — немыслимом, варварском, небывалом. Хуже любой помойки. Это были развороченные и растерзанные останки дорогих резных кроватей, шкафов и комодов, вытащенных из гостиницы. Концертный рояль стоял на боку, с оторванной декой и вывернутыми наружу струнами. Разбитые в щепы школьные доски и парты из гимназии были свалены, как дрова… Но больше всего поражали большие холсты на подрамниках, картины, писанные маслом. На них радостные люди как ни в чем не бывало занимались всевозможным благородным трудом — лесорубы, монтажники-высотники и хлеборобы, доярки и поварихи, балерины и рыбаки… Почти все задумчиво смотрели вдаль, а некоторые улыбались, сверкая крепкими зубами… Полотна были изодраны, в них зияли дыры… Да что же это такое?.. Картины просто приковывали к себе глаза. И только наглядевшись, не сразу, Баграт и его мама увидели, что ни гимназии, ни гостиницы, ни Союза художников вокруг площади больше нет. Пепелища.

Все знали, что у Главного дома по ночам гремели выстрелы и что-то горело. Но чтобы так…

— А где все? Не одни же мы тут?.. — почему-то шепотом спросил маму Баграт.

— Лучше скажи мне, где президент? Скажи, где Он, вот что важно, — ответила сыну Анаит. — И как мне к Нему попасть?..

Она замолчала, задумалась.

И наконец решилась:

— Пора! Жди меня здесь. Час, два, три… Сколько надо, столько и жди.

Анаит сделала два шага, первые два шага, чтоб перейти площадь.

И тут же почувствовала, что сын идет за ней.

— Баграт! Жди меня за углом! — она почему-то говорила тоже шепотом.

— Я не пущу тебя одну! — упрямо и перестав шептать, громко сказал Баграт. Он успокоился и только все удивлялся, глядя по сторонам. Недоумевал.

— Нет, ты не пойдешь! — Анаит даже топнула ногой. Но вдруг растрогалась тому, что с ней рядом ее мальчик. Она снова с обидой вспомнила Гию. Анаит оперлась о руку своего могучего сына. — Мальчик мой, не геройствуй. Помни, это только мое задание, мое журналистское расследование. Меня не посмеют тронуть.

Они уже шли посередине площади.