Молёное дитятко (сборник)

«Бежим!» — подумала Фаина, но, взглянув на Анзора, поняла, что ему не скоро придется бегать. Доктор развязал шнурки, ботинок был полон крови. Все девушки склонились над ним, наступила сосредоточенная тишина, как в операционной. Только голос хирурга — самого Анзора — отдавал негромкие команды: «Вода. Йод. Тампон. Ножницы. Еще тампон. Бинт…»

Но это не все. Внезапно над головами девушек завыла сирена, все в подвале повернули головы вверх и налево, где под потолком пряталась Василиса. Рискуя жизнью, по мокрым трубам к вентиляционной отдушке пробирался Бесо, глухо урча. А из-за отдушки на него с ненавистью смотрела и выла, как сирена при пожаре, Васька. Кот приближался, и приближался, да вдруг и прыгнул, чтоб оказаться рядом с кошкой… В тот же миг он получил пять раз по морде, шмякнулся на пол и, преследуемый кошкой, дунул от нее во мрак ближайшего тоннеля.

Анзор сказал, что ему необходимо сделать себе противостолбнячный укол, и они с Фаиной смылись, чувствуя себя аферистами.

Через несколько дней Фаина с девочками уехали из Тбилиси на весенние каникулы в Челябинск. И в двадцатом веке к себе домой, в Тбилиси, они так и не вернулись. Не смогли.

Через три месяца после отъезда Фаи Анзор тоже уехал, как и собирался, в Германию, но потом перебрался в Португалию, откуда написал Фаине. Он не женился на подруге юности, зато сдал европейский экзамен на врача-реаниматолога, получил работу в государственной клинике в Лиссабоне. Перевез к себе маму и папу. Потом туда же переехало еще десятка два друзей Анзора. Так в Португалии впервые появилась грузинская диаспора. Впрочем, и в Испании, и в Германии, и во Франции, и в США появились грузины…

Анзор написал Фае письмо, позвал ее с девочками к себе. Вспомнил Ваську… Написал, как навестил известный подвал, когда на улицах Тбилиси уже вовсю стреляли. Во дворе дома, у подвала с гобеленовой мастерской бегало несколько новеньких черных голубоглазых котят с белыми метками на лапах и хвосте. У Василисы получилось во время войны стать счастливой матерью. Девушки-гобеленщицы, несмотря ни на что, собирались в мастерской, приносили с собой термосы с кофе и, хотя их бригадир да и все заказчики разъехались, ткали свои прекрасные гобелены, пока оставались запасы шерсти и шелка. Гобеленщицы рассказали, что Василиса долго не подпускала к себе кота, а Бесик с ума сходил. Но однажды утром девушки пришли в мастерскую и увидели последнюю военную схватку кота и кошки. Бесо Василису победил на глазах всего коллектива. Они оба и после довольно часто дрались и пели свои рулады, но их схватки носили исключительно любовный характер. Еще Анзор написал Фаине, что не только поэтичные девушки, но и все во дворе очень уважают Василису, потому что она чуть не каждое утро выкладывает у входа в подвал убитых крыс, соседи спорили — сколько будет сегодня. «Нашу страну, как и вашу, спасут женщины». Так Анзор закончил свое письмо.

От тети Тони и Томы писем нет как нет. Это значит, надеется Фаина, что жизнь их протекает в деятельном покое и довольстве, так что писем писать некогда, да и не о чем.

Не все дома (1991)

Анаит была царского рода, а Гия просто хорошего. Но это совершенно не важно. Анаит с Гией учились в одной школе. Она была отличницей, закончила десятый класс комсоргом школы, поступила на журфак Московского университета, вступила в партию, еще что-то солидное закончила и вернулась в родной город собкором по всему Закавказью газеты «Советская культура». Гия был футболист. И всегда оставался футболистом, только перешел со временем на тренерскую работу. Делал футболистов из нахальных мальчишек.

Анаит была принципиальный собкор, ее очень уважали и в Москве, и на всем Кавказе. А Гию очень уважали все, кто любил футбол.

Тоже немало.

У них родились дочь-отличница, вся в маму, а потом сын Баграт.

Баграт не был ни отличником, ни футболистом. Он был очень большим, сильным и неторопливым. Не торопился учиться, жениться, и в армию попал позже срока. В армии он все-таки увлекся, к папиной радости, спортом, и к двадцати шести достиг серьезных успехов в классической борьбе.

Борцовский талант Баграта только-только начал расцветать (он даже одного знаменитого турка припечатал лопатками к ковру на международных соревнованиях). Почти сразу после этого Баграт полюбил соседскую девушку, а осенью на радость всем женился.

В том же году классическая борьба повсеместно на Кавказе полностью утратила значение. Война клубком змей вылезла откуда-то и заползла в каждую семью. Стало не до классической борьбы.

Вышло так, что Анаит сразу полюбила нового, всенародно и демократически избранного президента (99,4 % избирателей проголосовали «за»). «Я ему верю!» — говорила Анаит мужу. Гия крутил головой. Он понять не мог: как она, ленинка-интернационалистка, могла поверить прохиндею, провокатору и, главное, фашисту. Но что тут скажешь? Женщина. И потом, президент-то был профессор. Анаит перед людьми культуры и науки всегда преклонялась. Может, потому?..

Анаит отвечала: нет. Она просто прозрела. И все.

Гия не спорил. Себе дороже.