Молёное дитятко (сборник)

Он лежит на кровати, смотрит на меня, и тоже, видно, пока я мылась, словно простился со мною… Смотрит как со стороны, соображает что-то. Засовывает руку под матрас и достает мобильный телефон. Думаю, он его отключал, ни разу ведь никто не звонил. И вот набирает он номер… И, грубо так, как, прости, пожалуйста, с блядью провинившейся, с кем-то разговаривает. Но в то же время из разговора понятно, что с мужчиной. Я ушам не верю… Отчитывает за что-то надменно и приказывает явиться.

Потом поворачивается ко мне — и слышу голос опять другой, грустный и усталый:

— Не удивляйся ничему. Главное, домой ты точно уедешь. Дай паспорт.

Я паспорт достала, вижу, он руку за ним протянул. А я — ну не могу к нему шагу сделать, тем более прикоснуться, положила паспорт на стол и к окну пошла дальнему. Подошла к окну, а там за полосой дюн — море. Синее-пресинее, стеной стоит. И парус в нем. Где же тот шторм вчерашний?.. Ну, думаю, все пройдет. Как вчерашний шторм прошел… Надо дотерпеть. Вдруг чувствую — он рядом стоит. И такой он свой, родной, и тихо так спрашивает:

— Что, очень тебе противно?.. Я и сам себе противен бываю. Но, по правде, редко. Ты только знай, что какой ни есть — я тебя не забуду никогда. Ты моя первая женщина и моя любовь. Я не надеялся… Может, моя жизнь и не изменится, я ведь правда голубой… Правда. Я — такой. Нас много и все больше становится, куда-то мы забрели и все дальше уходим. Как все это кончится? Всегда, всегда плохо кончалось. Вот послушай: «И во дни Лота так же ели, пили, покупали, продавали, садили, строили… но в день, в который Лот вышел из Содома, пролился с неба дождь огненный и серный и истребил всех…» Ты только не оглядывайся. А то станешь соляным столпом. Как жена Лота… Но если я еще встречу такую женщину, как ты, то я ее смогу полюбить, а она меня, и я не подведу ее, и не предам, и у нас дети будут. У меня шанс появился. Понимаешь? Я детей хочу…

А я молчу, только слезы текут.

Тут, слышу, лестница заскрипела под тяжелыми такими шагами, и в дверь кто-то вошел. Я слезы утираю, смотрю на синее море и думаю: ладно, не буду оглядываться. И в то же время думаю, с кем же это мой диджей мог так страшно по телефону разговаривать?.. кто с ним так поступил, что он мог так разговаривать?..

Оглянулась я!..

И теперь знаю, как в соляной столп превращаются…

Гостя, что увидела, я никак не ожидала. Ну да бог с ним совсем… Я бы и от любого другого остолбенела, наверное.

Гость этот тоже, как меня увидел, изумился. Поначалу онемел. Но быстро очнулся, любезен даже стал. Паспорт мой взял, и билет для меня через полчаса принес на вечерний поезд. Извинялся очень, что плацкартный вагон. Предлагал телеграмму домой послать. Я все молчала. И мужу телеграмму сама на вокзале дала, что вот, Федя, на самолет опоздала. И что поездом еду… Все еду, и еду, и еду…

Уже подъезжаю…

Она посмотрела в окно, и я вслед за нею. Рассвет. Местность уже не моя родная, уже без оврагов и без елок, но тоже знакомая. Едем не быстро вдоль бурной реки, за которой громоздится скалистый берег, собранный сплошь из столпов каменных, громадных и поменьше. Над водою туман стелется, в расщелинах скал желтеют лиственницы. Моя спутница достает из-под своей скамьи сумку и корзину с фруктами, купленную на маленькой украинской станции. Надевает кофту, одергивает сарафан. Поезд тормозит. И мы прощаемся просто и навсегда, не обмениваясь адресами.

Потом я минут десять вижу сквозь окно, как она спокойно стоит одна на пустом перроне. И только когда поезд уже трогается, вижу, как по перрону бежит мужик в кепке, в новых болотных сапогах и со спиннингом. Пиджак тесноват и рубаха застегнута до ворота. Бодрый такой, уверенный такой рыбак, опоздавший к приходу поезда, но все-таки успевший.

Красота (2016)

Памяти переводчика Альберта Тодда

В начале девяностых в моей жизни ненадолго возник один человек, переводчик, американец. Возник и вскоре исчез, казалось бы — навсегда. Времена были невероятно бурные, и я о нем почти не вспоминала… хотя все же помнила. Никак нельзя было совсем позабыть… Прошло четверть века. И его имя всплыло.

Из моего письма, написанного в «личку» Фейсбука Соломону Волкову сразу после премьеры на 1-м канале его фильма «Диалоги с Евгением Евтушенко»: