Молить о Шрамах (ЛП)

Он замирает, и я слышу стук закрываемой двери в глубине святилища.

Пальцы Лазара крепче сжимают мое лицо, его голубые глаза переходят с меня на того, кто только что вошел.

Но когда я слышу этот хриплый голос, чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок, я знаю.

— Я думаю, последнее слово, которое ты ищешь, отец, — Люцифер делает паузу, — это месть.

В воздухе повисает тишина, но Лазар быстро приходит в себя.

— Ах, — мурлычет он, все еще держа мое лицо в своих ладонях, — ты все-таки решил поиграть.

— Расскажи мне правила, — почти рычит Люцифер. — Потому что, насколько я знаю, Sacrificium был в полночь.

Лазар грубо отталкивает мое лицо, и я слышу приближающиеся шаги, больше одного. Если угадать, их пятеро.

Атлас.

Майхем.

Кейн.

Эзра.

Люцифер.

Я чувствую, как кто-то подходит ко мне сзади, чувствую, как он возвышается надо мной, мои колени больно ударяются об пол.

Лазар все еще скрючился передо мной, а мой брат… Я крепко закрываю глаза.

— Ты хочешь ее? — тихо спрашивает Лазар.

Я задерживаю дыхание, молчу, но внутри моего сознания я кричу: — Я уже у него.

Кто-то прочищает горло. Я открываю глаза, моя щека все еще прижата к полу алтаря. Я вижу, как взгляд Лазара переходит на кого-то в стороне от меня. От того, кто стоит позади меня.

— Мэддокс, — произносит Лазар, — ты хочешь что-то сказать?

Мэддокс снова кашляет. А потом: — Нет. В этом единственном слове звучит гнев, и я думаю, что он действительно хочет что-то сказать. Думаю, он хочет сказать, что хотел бы убить меня сам.

Так много мужчин жаждут моей крови.

Я всегда думала, что в конце концов мне удастся еще потанцевать с ними.

Лазар поворачивается обратно к тому, кто стоит у меня за спиной. Но когда я вдыхаю дрожащий вздох, мои губы раздвинуты, боковая поверхность рта касается жесткого красного ковра, я знаю, кто стоит за мной.

Я чувствую его запах.

Сигаретами и хвоей.

— Она уже у меня, — холодно говорит Люцифер, повторяя мою собственную мысль, наконец отвечая на вопрос своего отца.

Я закрываю глаза. По крайней мере, мы не будем делать этого снова. По крайней мере, это будет быстро.

Лазар кивает, кладет руки на бедра, его халат отброшен в сторону.

— Тогда ты знаешь, что делать, Люцифер, — Лазар встает на ноги, а я жду.

В тишине.

Молчание, а потом жесткая грудь упирается мне в спину, холодный нож прижимается к горлу, пальцы Люцифера пробираются сквозь мои волосы, дергают меня за голову. И он шепчет мне на ухо: — Ты хочешь умереть, Лилит?

Я держу глаза закрытыми, не в силах больше чувствовать ледяной страх. Вместо него появилось нечто гораздо худшее — онемение.

Нож еще сильнее прижимается к моей коже, и я чувствую острое лезвие. Я слышу, как Лазар бормочет свое одобрение, поощряя своего больного сына убить меня.

— Я задал тебе вопрос, — вырывается у Люцифера. Его слова звучат так тихо, что я не уверена, слышит ли его кто-нибудь еще в этой тишине. Он прикасается кончиком носа к моей шее, и онемение исчезает.

В нечто гораздо худшее.

Возбуждение. И не только для него. Для моего брата. Для себя. Для… жизни.

Только не снова, отчаянно думаю я, проводя сухим языком по зубам. Только не это. Больше не вздрагивать. Пусть это будет конец.

Медленно, я качаю головой, чувствуя, как лезвие ножа режет глубже. Мы все еще внизу, я все еще стою на коленях, прижавшись спиной к его груди, и, клянусь, я чувствую, как каждый мускул его тела напрягается от моего ответа.

— Ты сделаешь это, Сид, — холодно говорит Люцифер, его слова касаются моей шеи. — Memento mori, — он произносит эти слова так элегантно. — Ты умрешь, малышка, — он снова напрягается, его пальцы ослабевают в моих волосах. — Но не сегодня.

Затем он отпихивает меня в сторону, проводит лезвием по моим стяжкам, и я ловлю себя на ладони, вскарабкиваясь в сидячее положение. Он смотрит на меня, и я вижу, что на нем бандана скелета, но его брови нахмурены, и я подношу руку к своему опухшему лицу, понимая, что он должен видеть, куда меня ударил охранник.

Он отворачивается от меня и направляется к своему отцу с ножом в руке.

Лазар отступает к алтарю, далеко слева от моего брата.

— Не будь идиотом, Люцифер, — холодно шипит Лазар. Он не выглядит испуганным, хотя его собственный сын выше его ростом и медленно идет к нему, стиснув челюсти.

Я не смотрю на Джеремайю, но краем глаза вижу, как мерцает пламя свечей, словно Сатана только что явился на жертвоприношение.

Когда Люцифер сжимает в кулаке мантию своего отца и прижимает лезвие к глазу Лазара, пуская кровь, кажется, что все в этом святилище затаили дыхание.

Я поворачиваюсь.

Вижу девять человек в черных капюшонах, сидящих на первом ряду скамей, их лица повернуты в сторону Маликовых.

И я вижу Несвятых, тоже одетых во все черное, как Люцифер, банданы скелетов натянуты на их лица. Они стоят в ряд, у подножия алтаря.

И их глаза устремлены на меня.