Молить о Шрамах (ЛП)

Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо.

— Доминус означает хозяин. Хозяин означает власть. Сейчас у тебя ее нет. Встань на колени, мать твою, — я тяну ее вниз, становясь на колени рядом с ней. Она встает на четвереньки и, как ни странно, не сопротивляется, но ей очень не понравится то, что произойдет дальше.

Она все еще смотрит на огонь, в ее глазах стоят слезы.

Мое колено опускается между ее лопаток, и я прижимаю ее лицо к грязи.

— Мы больны, Сид, — шепчу я, запустив руки в ее волосы. — Мы больны, и от нас нет лекарства.

А потом я достаю лезвие из заднего кармана, провожу им по ладони в виде буквы Х, не обращая внимания на лезвие, и прижимаю руку к ее рту.

Она прижимается к земле под моим коленом, но не открывает рот. Она отворачивает голову, даже когда я чувствую теплый поток крови и знаю, что она размазывает его по своему чертову лицу.

— Лилит, просто, блядь, открой рот.

Она снова поворачивает голову. Клянусь Богом, я слышу ее смех.

— Нет, — говорит она, наконец заговорив. — Нет, блядь. Я не знаю, что ты думаешь, что делаешь, но…

Но ничего. Когда ты говоришь, твой рот открывается. Она должна была это знать. Я просовываю руку между ее зубами, и, что предсказуемо, она кусает мою руку, посылая боль через меня.

Мне все равно, она сжимает руку так сильно, как только может. Моя кровь у нее во рту. Это все, что имеет значение.

Теперь самое сложное.

Я с болью отрываю руку от ее рта и переворачиваю ее так, что она оказывается на спине. Моя кровь на ее лице, на губах, пятно на щеке.

Я чувствую, как мой член, блядь, твердеет, глядя на нее в таком состоянии, и, что еще хуже, мне приходится оседлать ее, чтобы она перестала пытаться вырваться от меня.

Она, должно быть, чувствует, что я прижимаюсь к ней, потому что ее глаза расширяются, и она перестает двигаться, глядя на меня.

Я вздыхаю.

— Тебе действительно нужно перестать быть такой предсказуемой, Лилит, — я думаю, что эта красивая девушка любит секс больше, чем я.

Я все еще сижу на ней, мои колени по обе стороны от ее талии, но я стараюсь не прижиматься к ее телу полностью, потому что она чертовски меньше меня. Я хватаю ее за руку, нож в другой, и она сжимает кулак, потому что должна знать, что я собираюсь сделать.

Я вздыхаю.

— Сид, пожалуйста.

Она сжимает кулак сильнее, и у нее хватает наглости улыбаться мне, как будто это одна большая гребаная шутка. Она даже не представляет, насколько это важно. Если она и дальше будет вести себя как маленькая дрянь, что ж, нам всем пиздец.

— Прекрати бороться со мной, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Она теряет улыбку.

— Спаси его, — умоляет она меня.

— Ты мне вообще доверяешь?

— Конечно, не доверяю, урод! — она снова оживает.

— Хороший ответ, — но все эти разговоры ослабили ее кулак, я широко разжимаю ее пальцы и выхватываю нож. Я смотрю на нее. — Сид, ты хочешь этого?

Ее губы раздвигаются.

У нас мало времени.

— Лилит, — пытаюсь я снова, ее глаза прикованы к моим, нож висит над ее ладонью. — Ты моя?

Она тяжело дышит и прикусывает губу. Если она не прекратит заниматься этим дерьмом, я трахну ее здесь и сейчас. Но потом, чудесным образом, она кивает. И мне больше не нужно бороться за то, чтобы держать ее руку открытой.

Я сглатываю комок в горле, заставляю себя отвести взгляд от этих прекрасных серых глаз и вонзаю лезвие в ее кожу, поверх той отметины, которую безуспешно пытался нанести Джеремайя.

Она шипит, а потом я слышу звук мотора, гравий под шинами. Я не оборачиваюсь, потому что мне плевать, кто это, я собираюсь покончить с этим дерьмом.

6 называют это Коагула. Объединение.

Но тут я слышу, как машина останавливается, как захлопывается дверь, как хрустит гравий под чьими-то ногами.

— Что тебе нужно от меня? — спрашивает Маверик рядом со мной, его голос тихий.

— Держи ее за руку, — я киваю, указывая на ту, в которую я не пытаюсь вписать последнюю строчку Х, и Мав протягивает руку, пропуская свои пальцы через пальцы Сид.

Она мгновенно замирает под моими бедрами от его прикосновения, и я чувствую необходимость взять ее. Напомнить ей, что она моя.

Но я отбрасываю эту мысль в сторону. Со своим членом я разберусь позже.

Мне удается закончить разделку ее руки, и я отбрасываю нож в сторону. Я подношу ее ладонь к губам и смотрю на нее.

Ее взгляд переместился с ее настоящего брата на меня, и она замирает подо мной.

Медленно, не сводя с нее глаз, я провожу языком по узорам метки, ощущая ироничный привкус ее крови. Это напоминает мне о той ночи год назад, когда она вошла в мою жизнь и наебала меня хуже, чем я был наебан до этого.

Я знаю, что она все еще может ненавидеть меня после этого, но я не могу найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Пусть лучше она не сможет вынести моего вида, чем будет мертва. Я предпочту ее ненависть, чем безразличие.

Когда мой рот и язык покрываются ее кровью, я крепко прижимаю ее ладонь к своей футболке, останавливая поток крови. Маверик отпускает ее другую руку.

Я смотрю вниз на Сид, ее рука все еще прижата к моей груди.

Я даю ей небольшую улыбку.

— Теперь мы как женатые, — говорю я ей, наблюдая, как гнев возвращается в ее глаза.